ГОРЯЧЕЕ СЕРДЦЕ
именитый купец.
дочь его от первой жены.
приказчик (по лавке).
городничий.
сын недавно разорившегося купца.
с большими усами.
богатый подрядчик.
мещанин.
будочник.
полицейский унтер-офицер, он же и письмоводитель городничего.
дальний родственник Курослепова, живет в дворниках.
Площадь на выезда из города. Налево от зрителя городнический дом с крыльцом; направо арестантская*, окна с железными решетками; у ворот инвалидный солдат; прямо река и небольшая пристань для лодок, за рекой сельский вид.
Площадь, арестантская и пристань около дома городничего. Эскиз декорации к спектаклю «Горячее сердце» Рязанского областного драматического театра. 1953 г. Художник С. К. Исаев. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
Аристарх сидит на пристани, ловит рыбу на удочку. Силан подходит и молча смотрит. У городнического крыльца стоит куча людей.
А Р И С Т А Р Х (не замечая Силана). Ишь хитрит, ишь лукавит. Погоди ж ты, я тебя перехитрю. (Вынимает удочку и поправляет). Ты хитра, а я хитрей тебя; рыба хитра, а человек премудр, Божьим произволением… (Закидывает удочку). Человеку такая хитрость дана, что он надо всеми, иже на земле и под землею и в водах… Поди сюда! (Тащит удочку). Что? Попалась? (Снимает рыбу с крючка и сажает в садок).
С И Л А Н. Вот ты как ловишь-то!
А Р И С Т А Р Х (оборачиваясь). Здорово, дядюшка Силантий!
С И Л А Н. С приговором-то оно… действительно… Много ты этого всякого приговору знаешь, а я не знаю, вот она мне и не попадает.
С И Л А Н. Молитва, мол, что ль, аль слова какие; вот я слушал, да не понял, а рыба-то и идёт на них.
А Р И С Т А Р Х. Полно, дядюшка Силантий, какие приговоры! Так, сам с собой разговариваю.
С И Л А Н. Ну, да уж что! Коли слово знать, на что лучше… Ты вон и часы… Скажешь, так, спроста.
А Р И С Т А Р Х. Ты тоже рыбки половить?
С И Л А Н. До рыбки ль? Я к городничему.
А Р И С Т А Р Х. Зачем?
С И Л А Н. У нас теперь дома литовское разорение*, все одно, что Мамай прошел… Деньги пропали, раз; крестница твоя ушла…
А Р И С Т А Р Х. Что мудреного! Уйдёшь. Куда ж она?
С И Л А Н. Она у крёстной, я заходил. Не велела, чтоб отцу… Ну, мне какая нужда.
А Р И С Т А Р Х. Как же это деньги? Кому ж бы?
С И Л А Н. Ты ж говори! У вора один грех, а у нас с хозяином десять: что мы народу переклепали! Гаврилу прогнал, Вася Шустрый теперь в арестантской соблюдается покудова.
А Р И С Т А Р Х. В арестантской? Что ты! Вот грехи-то!
Эскиз костюма Аристарха к спектаклю «Горячее сердце» МХАТа. 1930-е гг. Художник Е. М. Бебутова. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
А Р И С Т А Р Х. Как же быть-то? Надо Васю выручать! Кто ж его в арестантскую? Хозяин, что ль?
С И Л А Н. Хозяин! Силён, ну, и чудит. Городничий проснулся?
А Р И С Т А Р Х. Поди узнай!
С И Л А Н. Что ходить-то! Он сам на крыльцо выйдет. Он целый день на крыльце сидит, все на дорогу смотрит. И какой зоркий на беспашпортных! Хоть сто человек-артель вали, как сейчас воззрится да поманит кого к себе: «А поди-ка сюда, друг любезный!» Так тут и есть. (Почёсывает затылок). А то пойти! (Подходит к городническому дому).
А Р И С Т А Р Х. Что только за дела у нас в городе! Ну, уж обыватели! Самоеды! Да и те, чай, обходительнее. Ишь ты, чудное дело какое! Ну-ка! Господи благослови! (Закидывает удочку).
Выходят Градобоев в халате и в форменной фуражке с костылём и трубкою и Сидоренко.
Г О Л О С А. Так, Серапион Мардарьич! Так, ваше высокоблагородие.
Г Р А Д О Б О Е В. А я у вас близко, значит, я вам и судья.
Г О Л О С А. Так, ваше высокоблагородие! Верно, Серапион Мардарьич.
Г Р А Д О Б О Е В. Как же мне вас судить теперь? Ежели судить вас по законам...
Эскиз костюмов Градобоева и просителей к спектаклю «Горячее сердце» МХАТа. 1930-е гг. Художник Е. М. Бебутова. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
1-й Г О Л О С. Нет, уж за что же, Серапион Мардарьич!
Г Р А Д О Б О Е В. Ты говори, когда тебя спросят, а станешь перебивать, так я тебя костылем. Ежели судить вас по законам, так законов у нас много… Сидоренко, покажи им, сколько у нас законов.
Сидоренко уходит и скоро возвращается с целой охапкой книг.
Вон сколько законов! Это у меня только, а сколько их еще в других местах! Сидоренко, убери опять на место!
Сидоренко уходит.
И законы всё строгие; в одной книге строги, а в другой еще строже, а в последней уж самые строгие.
Г О Л О С А. Верно, ваше высокоблагородие, так точно.
Г Р А Д О Б О Е В. Так вот, друзья любезные, как хотите: судить ли мне вас по законам, или по душе, как мне Бог на сердце положит.
Сидоренко возвращается.
Г О Л О С А. Суди по душе, будь отец, Серапион Мардарьич.
Г Р А Д О Б О Е В. Ну, ладно. Только уж не жаловаться, а коли вы жаловаться… Ну, тогда уж…
Г О Л О С А. Не будем, ваше высокоблагородие.
Г Р А Д О Б О Е В (Жигунову). Пленные есть?
Ж И Г У Н О В. Ночью понабрали, ваше высокоблагородие, — за безобразие, — двое портных, сапожник, семь человек фабричных, приказный да купецкий сын.
Г Р А Д О Б О Е В. Купеческого сына запереть в чулан да сказать отцу, чтоб выручить приходил и выкуп приносил; приказного отпустить, а остальных… Есть у нас работа на огороде?
Ж И Г У Н О В. Есть. Человека два нужно.
Г Р А Д О Б О Е В. Так отбери двоих поздоровее, отправь на огород, а тех в арестантскую, им резолюция* после.
Жигунов с арестантами уходит.
Эскиз костюма Жигунова спектаклю «Горячее сердце» Театра К. Н. Незлобина (Москва). 1912 г. Художник Б. М. Кустодиев. Из фондов Вологодской областной картинной галереи.
Какие еще дела? Подходите по одному!
1-й М Е Щ А Н И Н. Деньги вашему высокоблагородию, по векселю*.
Г Р А Д О Б О Е В. Вот и ладно, одно дело с плеч долой. Сидоренко, положи в стол! (Отдает деньги Сидоренке).
С И Д О Р Е Н К О. Много у нас, ваше высокоблагородие, этих самых денег накопилось, не разослать ли их по почте?
Подходит 2-й мещанин.
Тебе что?
2-й М Е Щ А Н И Н. Векселёк вам! Не платит.
Г Р А Д О Б О Е В (приняв вексель). Сидоренко, сунь его за зеркало.
Сидоренко уходит.
2-й М Е Щ А Н И Н. Да как же за зеркало?
Г Р А Д О Б О Е В. А то куда ж его? В рамку, что ль, вставить? У меня там не один твой, векселей тридцать торчит. Вот встречу как-нибудь твоего должника, скажу, чтоб поплатился.
2-й М Е Щ А Н И Н. А если он…
Г Р А Д О Б О Е В. А если он… а если ты станешь еще разговаривать, так видишь. (Показывает костыль). Пошел прочь! (Увидав 3-го мещанина). А, друг любезный, ты здесь! Долги платить — денег нет, а на пьянство есть: вексель на тебя другой год за зеркалом торчит, заплесневел давно, а ты пьянствуешь. Ступай в сени, дожидайся! Вот я тебе вексель-то на спину положу, да костылем и стану взыскание производить.
Эскиз костюма Сидоренко к спектаклю «Горячее сердце» МХАТа. 1930-е гг. Художник Е. М. Бебутова. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
3-й М Е Щ А Н И Н. Явите божескую милость, ваше высокоблагородие! Достатки наши вам известные… помилосердуйте!
Г Р А Д О Б О Е В. Вот я те помилосердую, ступай. (Заметив Силана). Эй ты, дядя! Иди за мной в комнаты! С тобой у нас большой разговор будет. (Прочим). Ну, с богом. Некогда мне теперь судить вас. Кому что нужно, приходите завтра. (Уходит с Силаном).
Все расходятся. Входит Гаврило с холстинным мешком за плечами.
Аристарх и Гаврило.
Г А В Р И Л О. Слышал, стало быть?
А Р И С Т А Р Х. Слышал.
Г А В Р И Л О. Где правда?
А Р И С Т А Р Х. Разве не знаешь? Подыми голову кверху.
Гаврило подымает.
Вон там!
А Р И С Т А Р Х. А суда вон там! (Показывает на дом городничего).
Г А В Р И Л О. А ежели мне правого нужно?
А Р И С Т А Р Х. А правого нужно, так подожди, будет и правый.
Г А В Р И Л О. Да скоро ли?
А Р И С Т А Р Х. Ну, не так, чтоб; зато уж хороший. Всех рассудит: и судей и судимых, и тех, которые неправый суд давали, и тех, которые никакого не давали.
Г А В Р И Л О. Знаю я, про что ты говоришь-то.
А Р И С Т А Р Х. А знаешь, зачем спрашиваешь. Ты что это мешок-то надел, аль в дорогу собрался?
Г А В Р И Л О. На богомолье*.
А Р И С Т А Р Х. Час добрый! Куда?
Г А В Р И Л О. В пустынь*.
А Р И С Т А Р Х. Один?
Г А В Р И Л О. Нет, нас много, и крестница твоя.
А Р И С Т А Р Х. Беглянка-то? Дома-то, чай, ищут.
Эскиз костюма Аристарха к спектаклю «Горячее сердце» МХАТа. 1926 г. Художник Н. П. Крымов. Из фондов Музея МХАТа.
Г А В Р И Л О. Нет, крёстная посылала сказать, что, мол, ушли на богомолье, чтоб не искали. Да кому плакать-то о ней? Мачеха, поди, рада, а отцу все равно, потому, он стал совсем без понятия. Мне зажитых не отдает, полтораста рублев.
С крыльца сходят городничий и Силан.
Градобоев, Силан, Гаврило, Аристарх.
С И Л А Н. Ничего я не скажу, вот что: греха много. Это дело мудрёное! И! Мудрёное! Куда мудрёное!
Г Р А Д О Б О Е В. Ну, а хозяин-то, прежде Василья, думал на кого-нибудь?
С И Л А Н. Заплыли у него очи-то, я говорю; заплыли, потускнели совсем. Въявь-то он ничего не может… что надлежащее, а городит так, зря, от дикости от своей.
Г Р А Д О Б О Е В. Я за тебя примусь, я тебя в острог*.
С И Л А Н. Ну, вот ещё! Думал-думал, да выдумал. С большого-то ума!
Г Р А Д О Б О Е В. Кому ты грубишь! Ты погляди, кому ты грубишь!
С И Л А Н. Да коли нескладно и совсем некстати.
Г Р А Д О Б О Е В. Ты, видно, в арестантской давно не сидел.
С И Л А Н. Для того и не сидел, что не мое это место, вот что.
Г Р А Д О Б О Е В. Молчи!
С И Л А Н. Молчу.
Г Р А Д О Б О Е В. Я тебя, дружок, говорить заставлю! (Наступая на него). Кто украл?
С И Л А Н. Коли ты пужать… Знать не знаю… вот и залажу, и залажу… Хоть огнем жги… Так уж это, я тебе скажу, ты от камня скорей ответа дождешься, чем от меня.
Г Р А Д О Б О Е В. Варвары! Да ведь не Васька?
С И Л А Н. Я почем знаю. Васька человек маленький, его как хошь тормоши; а что, конечно, и у него тоже душа, она чувствует.
Г Р А Д О Б О Е В. И не Гаврилка?
Эскиз костюма Градобоева к спектаклю «Горячее сердце» Ленинградского театра драмы им. А.С.Пушкина. 1942 г. Художник А. Н. Самохвалов. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
С И Л А Н. Опять же мое дело сторона. Гаврилко весь тут, его хоть вывороти. У него за душой есть ли железный грош? Навряд ли! А совести у него супротив других… очень даже достаточно.
Г Р А Д О Б О Е В. Ну, так на твоё и выходит?
С И Л А Н. На что на моё? Я ничего не знаю, вот тебе и сказ!
Г Р А Д О Б О Е В. Ну, в острог, нечего с тобой больше толковать.
Г Р А Д О Б О Е В (подбегает к нему с кулаками). Да я не пугаю. Ведь я с тобой лаской, понимаешь ли ты, лаской.
С И Л А Н. Да хоть и лаской…
Г Р А Д О Б О Е В. Ведь если ты мне поможешь, я тебе такой магарыч*… ну, десять, пятнадцать рублей.
С И Л А Н. Уж это, кажется, скорей от каменного попа железной про…*
Г Р А Д О Б О Е В. Не договаривай, мошенник! Имей почтение к градоначальнику.
С И Л А Н. Что ж почтение? Я, как должно, без шапки… перед тобой.
Г Р А Д О Б О Е В. Слушай! (Шепчет на ухо).
С И Л А Н. Да!
Г Р А Д О Б О Е В. Часто?
С И Л А Н. Почитай, каждую ночь.
Г Р А Д О Б О Е В. Ну, слушай. (Шепчет). Сейчас ты и подай знак. Закричи.
С И Л А Н. Ладно!
Г Р А Д О Б О Е В. Только ты никому ни гу-гу, а то знаешь у меня!
Эскиз костюма Силана к спектаклю «Горячее сердце» МХАТа. 1926 г. Художник Н. П. Крымов. Из фондов Музея МХАТа.
С И Л А Н. Ну, да уж…
Г Р А Д О Б О Е В. Ступай!
С И Л А Н. Прощенья просим. (Уходит).
Подходит Гаврило.
Г Р А Д О Б О Е В (увидя Гаврилу). Ты что тут, друг любезный, шатаешься?
Г А В Р И Л О. Я, ваше высокоблагородие, без места теперича-с.
Г Р А Д О Б О Е В. Нехорошо! Кто без места, тот прохвост.
У дома Градобоева. Эскиз декорации к спектаклю «Горячее сердце» Театра К. Н. Незлобина (Москва). 1912 г. Художник Б. М. Кустодиев.
Г А В Р И Л О. Я, Серапион Мардарьич, ничему этому не причинен. Не то что без места, я теперича, как есть, без копейки.
Г Р А Д О Б О Е В. Ещё хуже! И мне теперь с тобой лишняя печаль. Как об сыне родном, милый, об тебе заботиться надо.
Г А В Р И Л О. Не оставьте!
Г Р А Д О Б О Е В. Не оставлю. Буду в оба глядеть, как бы ты не украл чего. У кого копейки в кармане нет, у того, на чужое глядя, руки чешутся, а такие люди близки сердцу моему.
Г Р А Д О Б О Е В. Не отдают?
Г А В Р И Л О. И хозяин прогнал без расчёту.
Г Р А Д О Б О Е В. И прогнал? Ах, разбойник! Ну, что ж мне теперь прикажете с ним делать?
Г А В Р И Л О. Явите божескую милость.
Г Р А Д О Б О Е В. Явлю. Подожди, вот придет твой хозяин, проси у него расчета при мне, я с ним разделаюсь.
Г А В Р И Л О. Будет ли мне польза, ваше высокоблагородие?
Г Р А Д О Б О Е В. Не знаю, друг. Я так думаю, хозяин обругает тебя, а будешь приставать, так прибьет, а я прибавлю.
Г А В Р И Л О. Где же мне с него денег искать, ваше высокоблагородие?
Г Р А Д О Б О Е В. Мне-то что за дело, ищи, где хочешь!
Г А В Р И Л О. Стало быть, мне теперь голодной смертью помирать?
Г Р А Д О Б О Е В. Стало быть, помирать. А кто его знает, может быть, и отдаст.
Г А В Р И Л О. Нет, не отдаст. Разве вы прикажете.
Эскиз костюма Жигунова спектаклю «Горячее сердце» Театра К. Н. Незлобина (Москва). 1912 г. Художник Б. М. Кустодиев. Из фондов СПбГМТМИ.
Г А В Р И Л О. Нет, уж я лучше…
Г Р А Д О Б О Е В. То-то, ты лучше… беги, да проворней, а то задержать велю.
Г А В Р И Л О (отступая и кланяясь). Так уж я…
Г Р А Д О Б О Е В. Ступай с богом!
Гаврило проворно уходит.
Держи его! Ха-ха-ха!
Гаврило убегает и прячется за угол.
Площадь, арестантская и пристань около дома городничего. Эскиз декорации к спектаклю «Горячее сердце». 1949 г. Художник Е. Е. Бургулов. Из фондов Музея при Российской академии художеств.
Эх, дела, дела! Не сходить ли на рынок для порядку! (Кричит). Сидоренко!
Сидоренко показывается в дверях.
С И Д О Р Е Н К О. Чего изволите, ваше высокоблагородие?
Г Р А Д О Б О Е В. Бери кулек, догоняй, я на рынок пошёл. (Уходит).
Сидоренко с кульком бежит за ним. Входят Гаврило и Параша — одета как богомолка. Аристарх подходит к ней.
Параша, Аристарх и Гаврило.
А Р И С Т А Р Х. Что ты, красавица моя, по городу-то бродишь?
П А Р А Ш А. Крёстный, как бы мне с Васей повидаться?
А Р И С Т А Р Х. Да что тебе в нём? Бог с ним!
П А Р А Ш А. Нет, крёстный, нельзя. За меня ведь он, безвинно. Все мое горе я тебе сейчас скажу, нечего мне тебя стыдиться. Он со мной повидаться пришел, а его за вора сочли.
П А Р А Ш А. Ничего! Не узнают; видишь, как я оделась; я платком закроюсь. А хоть и узнают, что ж за беда! Какая я дочь богатого отца, я теперь солдатка, крестный.
А Р И С Т А Р Х. Как солдатка? Что ты?
П А Р А Ш А. Так! (Развязывает узелок в платке). Я за него беспременно на днях замуж выду, а ежели мне помешают, так я наперед говорю, я сраму наделаю, я к нему в казармы уйду. (Дает ему деньги). На вот деньги-то, солдатам дай.
А Р И С Т А Р Х. В уме ли ты! Батюшки мои!
П А Р А Ш А. Да что ж! Чего ты испугался? Нешто я не властна над собой! Ты не пугайся! Что ж! Меня совесть заставляет. Так, стало быть, нужно. Люди его обидели, все, все отняли… с отцом разлучили. Что ж! Он меня любит, может, у него только одно это на свете и осталось: так неужто я отниму у него эту последнюю радость. Что я такое? Чем мне гордиться-то перед ним? Разве он меня хуже? Все равно, ведь уж мне в девках не оставаться. Выдадут, крестный. Разве мне легче будет тешить какого-нибудь купца-то пьяного, против своей воли? Не то что по охоте, а, кажись бы, его ножом лучше зарезала! А тут без греха, по любви.
Эскиз костюма Параши к спектаклю «Горячее сердце» МХАТа. 1926 г. Художник Н. П. Крымов. Из фондов Музея МХАТа.
А Р И С Т А Р Х. Ну, видно, тебя не переспоришь. Что с тобой делать! Да на что мне деньги-то? У меня свои есть; а тебе, может, и понадобятся. (Отдает деньги и уходит в арестантскую).
Г А В Р И Л О (надев мешок). Мы скоро пойдем-то?
П А Р А Ш А. А вот только с Васей повидаюсь.
Г А В Р И Л О. Ну, что ж, повидайтесь, а мы с Аристархом стеречь будем, чтоб не увидал кто.
Выходит Аристарх.
А Р И С Т А Р Х. Сейчас арестанты пойдут за водой, так и его выпустят с ними.
Выходят два арестанта с ушатом и проходят на реку; за ними Вася и солдат. Аристарх и Гаврило отходят к пристани.
Те же и Вася.
П А Р А Ш А (кланяется). Здравствуй, Вася!
В А С Я (совершенно убитый). Какими же ты это судьбами? Господи! Ещё мне уж теперь тяжеле! (Утирает слезы).
П А Р А Ш А. Ничего, Вася, ничего! Ты не плачь! (Обнимает его). Я из дому ушла совсем, я уж с тобой теперь всю жизнь; как ты будешь жить, так и я.
В А С Я. Каким манером?
П А Р А Ш А. Я за тебя замуж, нас обвенчают… ничего, не плачь… ну, скажу на себя, что он, мол, мне муж, не могу с ним разлучиться… не разорвете, мол, нас, а лучше повенчайте.
В А С Я. Спасибо тебе! (Целует её).
П А Р А Ш А. Ну, будет про это. Теперь давай потолкуем о житье-то, Вася, голубчик, Вася!
В А С Я. Давай потолкуем.
П А Р А Ш А (прижимаясь к нему). Больно тебя бить-то будут.
В А С Я. Я буду стараться.
П А Р А Ш А. Старайся, Вася, старайся! А ты вот что: как тебя обучат всему и станут переводить из некрутое в полк, в настоящие солдаты, ты и просись у самого главного, какой только есть самый главный начальник, чтоб тебя на Кавказ и прямо чтоб сейчас на стражение!
В А С Я. Зачем?
П А Р А Ш А. И старайся ты убить больше, как можно больше неприятеля. Ничего ты своей головы не жалей!
В А С Я. А как ежели самого…
В А С Я. Меня, я так полагаю, в гвардию*, в Петербург.
П А Р А Ш А. Что ж, хорошо; а на стражение всё-таки лучше. Ты возьми: коли бог тебе поможет, произведут тебя за твою храбрость офицером, — отпросишься ты в отпуск… Приедем мы с тобой в этот самый город, пойдем с тобой под ручку. Пусть тогда злодеи-то наши поглядят на нас. (Обнимает его). А, Вася? Может, мы с тобой, за всё наше горе, и дождемся такой радости.
В А С Я. Что ж, мудрёного нет, ежели дух иметь…
П А Р А Ш А. Ну, теперь, Вася, я иду в пустынь, помолюсь Богу за тебя. Буду я, Васенька, молиться весь день, весь-то денечек, чтобы всё, что мы с тобой задумали, Бог нам дал. Неужели моя грешная молитва не дойдет! Куда ж мне тогда? Люди обижают и… (Плачет). Вот что, Вася, я завтра опять к тебе побываю. Я теперь живу у крёстной, а домой не пойду ни за что! Как я перешагнула порог, как я перешагнула, веришь ли ты, кажется мне, лучше я в огонь, чем назад. И представляется мне, что и холодно-то мне там, и ровно свету-то там нет, и обида-то там в каждом углу живет; и ровно я там обруганная какая на веки веков, и грудь-то у меня вся сжатая. Вот как в яму мне, как в яму. (Задумывается). А ты ничего, Вася, ты куражься, чтобы перед другими-то…
Эскиз костюма Параши к спектаклю «Горячее сердце» МХАТа. 1926 г. Художник Н. П. Крымов. Из фондов Музея МХАТа.
С О Л Д А Т. Эй, ты! Не велено арестантам.
В А С Я. Погоди, кавалер, малость. (Параше). Кажется, ты мне теперь, как ангел какой небесный…
П А Р А Ш А. Ну, милый, прощай покуда!
В А С Я (целует её). Прощай! (Целует её).
Параша отходит и издали кланяется. Вася подходят к воротам с солдатом.
П А Р А Ш А (солдату). Ах, постой, кавалер, постой!
Солдат и Вася останавливаются.
Вася, вот тебе деньжонок, хоть калачика купишь, голубчик. Прощай!
В А С Я. Да уж полно!
С О Л Д А Т. Да пойдем! Что тут! Не велено!
П А Р А Ш А. Ну, бог с тобой!
Вася с солдатом уходят; Параша несколько времени смотрит ему вслед.
Погоди, погоди, кавалер!
Подходят Аристарх и Гаврило.
Г А В Р И Л О. Пойдём поскорее! Вон богомольцы-то из городу вышли.
П А Р А Ш А. Подите вы прочь от меня! (Подходит к арестантской, заглядывает в окна, потом садится на скамью у ворот и запевает).
Провожу-то ли я дружка далекохонько,
Я до города-то его, до Владимира,
Я до матушки-то его, каменной Москвы.
Середи-то Москвы мы становилися.
Господа-то купцы на нас дивовалися.
Уж и кто это, да с кем прощается?
Или муж с женой, или это брат с сестрой,
Добрый молодец с красной девицей?*
(Отирает слезы и подходит к Гавриле). Ну, пойдём! Ты на меня не сердись.
Эскиз костюма Солдата к спектаклю «Горячее сердце» МХАТа. 1926 г. Художник Н. П. Крымов. Из фондов Музея МХАТа.
Г А В Р И Л О (подавая палку). Что вы, помилуйте! Вот я вам палочку прибрал…
П А Р А Ш А (берёт палку). Новую мне жизнь, Гаврюша, начинать приходится. Трудно мне. Как ни говори, все-таки силы-то не мужские, Гаврюша.
Г А В Р И Л О (сквозь слезы). Кожица-то на палочке вырезана — таково красиво!
Около дома городничего. Эскиз декорации к спектаклю «Горячее сердце» Казанского Большого драматического театра им. В. И. Качалова. 1943 г. Художник А. А. Осмеркин. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
А Р И С Т А Р Х. Ступай, Параша, ступай! Городничий идёт с отцом.
П А Р А Ш А. Прощай, крёстный!
Параша и Гаврило уходят.
А Р И С Т А Р Х. Вот и не родная дочь, а как жаль, смерть.
Входят городничий, Курослепов и Сидоренко с кульками.
Аристарх, Градобоев, Курослепов и Сидоренко.
Сидоренко уходит.
К У Р О С Л Е П О В. Ты мне её сыщи! Это твое прямое дело! На то ты и городничим у нас поставлен.
Г Р А Д О Б О Е В. Уж ты меня не учи; я свое дело знаю, зачем я поставлен. Не ты меня поставил, значит, не смеешь ты мне и указывать.
К У Р О С Л Е П О В. Ежели ты будешь беглых безо всякого внимания…
Г Р А Д О Б О Е В. Разве она беглая? Она на богомолье ушла с матерью крёстной.
К У Р О С Л Е П О В. На богомолье?
Г Р А Д О Б О Е В. Вот, значит, я больше тебя знаю. Оттого я и городничий, оттого я и жалованный*, а ты мужик, так мужиком и останешься на веки веков.
К У Р О С Л Е П О В. Да как же она может без спросу?
Г Р А Д О Б О Е В. У кого ей спрашиваться? Мачеха не пустит, ты спишь целый день, а у неё есть усердие.
К У Р О С Л Е П О В. Ну, вот, как она придёт, ты её ко мне с солдатом…
Г Р А Д О Б О Е В. С солдатом?
К У Р О С Л Е П О В. На верёвке.
Г Р А Д О Б О Е В. И на верёвке?
К У Р О С Л Е П О В. Мы её наверх в светёлку, там и запрём безвыходно.
Г Р А Д О Б О Е В. Что вы за нация такая? Отчего вы так всякий срам любите? Другие так боятся сраму, а для вас это первое удовольствие! Честь-то, понимаешь ты, что значит, или нет?
К У Р О С Л Е П О В. Какая такая честь? Нажил капитал, вот тебе и честь. Что больше капиталу, то больше и чести.
Г Р А Д О Б О Е В. Ну, мужики и выходите! Невежеством-то вы точно корой обросли. И кору эту пушкой не пробьёшь.
К У Р О С Л Е П О В. Ну, и пущай!
Эскиз костюма Градобоева к спектаклю «Горячее сердце» МХАТа. 1926 г. Художник Н. П. Крымов. Из фондов Музея МХАТа.
Г Р А Д О Б О Е В. Дочь — девушка, невеста, а он её с солдатом на веревке.
К У Р О С Л Е П О В. Потому… за непочтение, чтобы чувствовала…
А Р И С Т А Р Х. Бедненькая!
К У Р О С Л Е П О В. Это кто ещё… произносит?
Г Р А Д О Б О Е В. Аристарх, кум* твой.
А Р И С Т А Р Х (кланяясь). Здравствуйте, ваше степенство!
К У Р О С Л Е П О В. Нет, кто бедная-то?
А Р И С Т А Р Х (со вздохом). Рыбка мала…
К У Р О С Л Е П О В. Отчего так она бедная?
А Р И С Т А Р Х. Оттого, что большая её обижает.
К У Р О С Л Е П О В. То-то рыбка. А ежели ты бунтовать, так…
Г Р А Д О Б О Е В. Будет толковать-то, ведь ничего умного не скажешь.
К У Р О С Л Е П О В. Та когда мне кумом-то был? Когда у меня капиталу не было.
Г Р А Д О Б О Е В. Пойдем, пойдем! Закуска дожидается. (Уводит Курослепова).
А Р И С Т А Р Х. Отчего я люблю щуку ловить? Оттого, что она обидчица, рыба зубастая, так и хватает. Бьется, бьется бедная мелкая рыба, никак перед щукой оправдаться не может!
Вдали слышна песня.
Это что ещё? Не наши ли? Ну, да кстати, скажу ему, может, и заступится.
Эскиз костюма Аристарха к спектаклю «Горячее сердце» Казанского Большого драматического театра им. В. И. Качалова. 1943 г. Художник А. А. Осмеркин. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
Подъезжает лодка, в ней стоит Xлынов без сюртука, руки фертом*, Барин с большими усами и шестеро гребцов.
Что вы безобразничаете, только рыбу пугаете! (Хлынову). Ишь ты, с утра глазки-то налил. Нигде от вас скрыться нельзя.
На пристань выводят Хлынова и Барина с усами.
Около дома городничего. Эскиз декорации к спектаклю «Горячее сердце» МХАТа. 1926 г. Художник Н. П. Крымов. Из фондов Музея МХАТа.
Аристарх, Хлынов, Барин и гребцы в лодке.
X Л Ы Н О В (важно). Как ты можешь, братец ты мой! Река никому не заказана.
А Р И С Т А Р Х. Вот что, братец ты мой, поди-ка ты сюда. (Отводит Хлынова на авансцену). Если ты хочешь быть таким купцом, чтобы все на тебя ахали, ты перестань шампанским песок-то поливать! Ничего не вырастет.
X Л Ы Н О В. Ну, братец, говори скорей! Я теперь не в таком разе, чтоб твоих наставлениев слушать…
А Р И С Т А Р Х. Ты сделай хоть одно доброе дело. Вот тогда про тебя заговорят — вот тогда ты себя покажешь.
X Л Ы Н О В. Я всё могу…
А Р И С Т А Р Х. Ты знаешь Василья Шустрого? Он сидит в арестантской занапрасно, ты возьми его на поруки!
X Л Ы Н О В. Не суть важное! Говори, братец, поскорее! Ты видишь, мне некогда.
А Р И С Т А Р Х. Голова* по злобе его в солдаты отдаёт, а ты его выкупи, он твои деньги заслужит; охотника найми либо квитанцию купи*.
X Л Ы Н О В. Из такого нестоящего дела, братец ты мой, ты меня тревожишь.
А Р И С Т А Р Х. Человек погибает задаром, а он нестоящее.
Эскиз костюма Хлынова к спектаклю «Горячее сердце» МХАТа. 1930-е гг. Художник Е. М. Бебутова. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
X Л Ы Н О В. Никакого я в тебе, братец, ума не вижу. Какая мне может быть честь перед другими, если я его выкуплю! Все эти твои слова ни к чему. А все дело состоит: так как Васька на бубне даже очень хорошо стал понимать, и мне чрез это самое от него утешение, значит, я сам в одну минуту это дело кончаю. Потому, если кто мне по нраву, тех трогать не смей.
X Л Ы Н О В. Как ты смеешь мне приказывать! Дома я с тобой разговаривать могу, а в городе я тебе не компания. Сейчас на свою дистанцию, назад! Барин, ваше благородие, пойдем к городничему.
А Р И С Т А Р Х. Без сюртука-то! Вот так гости!
X Л Ы Н О В. Тебе сказано, знай свое место! На задний стол к музыкантам! И все твои нравоучения так и останутся при тебе, не оченно-то нам интересно.
Б А Р И Н. Я не пойду, нехорошо, неучтиво!
X Л Ы Н О В. Я так понимаю, что это гордость.
Б А Р И Н. Совсем не гордость, mon cher*, чем мне гордиться? А нехорошо! Ты знаешь, я в тебе эту черту не люблю. Уж извини.
X Л Ы Н О В. Да-с. Какую это черту, позвольте спросить?
Б А Р И Н. Свинства твоего!
Выходят городничий и Курослепов. Сидоренко в дверях.
Эскиз костюма Барина с большими усами к спектаклю «Горячее сердце» Театра К. Н. Незлобина (Москва). 1912 г. Художник Б. М. Кустодиев. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Хлынов, Барин, Аристарх, городничий, Курослепов, Сидоренко и гребцы.
Около дома городничего. Эскиз декорации к спектаклю «Горячее сердце». 1933 г. Художник И. П. Котовщиков. Из фондов Тюменского Музейного комплекса им. И. Я. Словцова.
X Л Ы Н О В. Нашему градоначальнику! (Кланяется). Господин полковник, мы к вашему высокоблагородию!… Павлину Павлинычу, предводителю нашему купеческому, почтение. Барин, гляди, вот всё это наше начальство! Господин полковник Градобоев, господин Курослепов, его высоко… высокостепенство; а для нас это все одно ничего, можем слободно…
Г Р А Д О Б О Е В. Уж очень ты, господин Хлынов, безобразничаешь!
X Л Ы Н О В. Господин полковник, это вы действительно; безобразия в нас даже очень достаточно. Господин полковник, вы извольте с меня, за мое безобразие, штраф положить! Как я какое безобразие, вы сейчас: «Хлынов, штраф!» Извольте получать, господин полковник.
X Л Ы Н О В. Отчего же мне, господин Курослепов, не куражиться? У меня куражу-то полон погреб. Господа начальство, извольте мне ответ дать, по какому такому случаю Васька Шустрый у вас содержится?
Г Р А Д О Б О Е В. Ну, уж, господин Хлынов, ты куражиться — куражься, а в чужое дело не лезь, а то я тебя ограничу.
X Л Ы Н О В. Никак не чужое, потому он мне сейчас нужен.
К У Р О С Л Е П О В. Нам тоже баловство-то в городе не очень приятно.
X Л Ы Н О В. Ежели от него баловство, я в ответе. Беру сейчас на поруки.
К У Р О С Л Е П О В. У нас за общество уйдет*, мы найдем место всякому.
X Л Ы Н О В. Охотника* ставлю. Господин городничий, извольте отпустить Шустрого ко мне на поруки. Ежели благодарность требуется, мы за этим не постоим. (Ищет в кармане).
Б А Р И Н. Полно, что ты!
X Л Ы Н О В. Ш-шь, ни слова! Господин полковник, извольте сами назначить.
Г Р А Д О Б О Е В. Сидоренко, поди вели выпустить Шустрого!
С И Д О Р Е Н К О. Слушаю, вашескоблагородие! (Уходит).
Эскиз костюма Хлынова к спектаклю «Горячее сердце» МХАТа. 1930-е гг. Художник Е. М. Бебутова. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
X Л Ы Н О В. Господа, пожалуйте ко мне откушать, на дачу, покорнейше я вас прошу, щи да кашу кушать! А может, поищем, и стерлядей найдём, — я слышал, что они в садках сидеть соскучились; давно в уху просятся. Винца тоже отыщем, кажется, у меня завалялась бутылочка где-то; а не поленятся лакеи, так и в подвал сходят, дюжину-другую шампанского приволокут. Так как вы наше начальство, будем здоровье ваше пить, с пушечной пальбой, и народ поставим в саду ура кричать.
Г Р А Д О Б О Е В. Вот когда ты дело говоришь, и слышать тебя приятно.
К У Р О С Л Е П О В. Жена будет ждать, пожалуй надумается.
X Л Ы Н О В. Супруге депешу пошлём, штафету* снарядим.
Сидоренко приводит Шустрого.
Те же и Вася.
X Л Ы Н О В (Васе). Знай порядки! Как ты, братец, довольно необразован! В ноги градоначальнику!
Вася кланяется.
Его высокостепенству.
Вася кланяется.
Мне!
Вася кланяется.
Пошёл в лодку, бери бубен!
Вася уходит в лодку.
Пожалуйте, господа!
Все входят в лодку.
Аристарх, к рулю!
Аристарх становится у руля.
Маркитант*! Знай свое дело!
Один из гребцов подает флягу с водкой и закуску.
Пожалуйте, господа, на дорожку, чтоб смелей было ехать.
Все пьют и закусывают.
Эскиз костюма Хлынова к спектаклю «Горячее сердце» МХАТа. 1930-е гг. Художник Е. М. Бебутова. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Аристарх, наблюдай, братец, где мели и подводные камни! Чуть где место опасное, докладывай, — мы в те поры будем на нутрь принимать для храбрости. Поехали! Начинай! Васька, действуй с бубном!
Песня. Отъезжают.
(1607—1609); здесь: беспорядок, разгром.
(Москва, 1894)
или просто откупиться — т. е. купить квитанцию, которые выпускались правительством для освобождения от военной службы.