ГОРЯЧЕЕ СЕРДЦЕ
Сад на даче Хлынова, налево вход в дом.
с большими усами.
богатый подрядчик.
мещанин.
сын недавно разорившегося купца.
именитый купец.
городничий.
Градобоев, Курослепов, Хлынов, Барин и прислуга Хлынова (выходят из дому).
Х Л Ы Н О В. А из чего ж мы и бьёмся, как не из чести; одно дело, на том стоим.
К У Р О С Л Е П О В. Ну и прощай, за мной лошади приехали. Повезут теперь меня домой.
Х Л Ы Н О В. Погоди, так нельзя. Надо последнюю, разгонную выпить. (Прислуге). Эй! Братец! Посмотри поди, нет ли у нас какого-нибудь вина. Я думаю, что какое-нибудь найдётся.
Человек уходит.
Сад в усадьбе Хлынова. Эскиз декорации к спектаклю «Горячее сердце». 1949 г. Художник Е. Е. Бургулов. Из фондов Музея при Российской академии художеств.
Г Р А Д О Б О Е В. Вы пейте, а я шабаш.
Х Л Ы Н О В. Господин полковник, у нас такая пословица: в гостях, в неволе.
Г Р А Д О Б О Е В. Уж ты меня неволил довольно.
Человек вносит бутылку шампанского.
Х Л Ы Н О В. Градоначальник наш! Уважаю! Храбрый воин! Не огорчайте хозяина, не обескураживайте купца Хлынова. (Подаёт ему стакан).
Г Р А Д О Б О Е В. Нет, стара штука. Всего вина у тебя не выпьешь. Пейте сами.
Х Л Ы Н О В. Ежели вам, господин полковник, угодно видеть, исправны ли обыватели, мы вам это сейчас покажем. (Курослепову). Господин предводитель, прошу обо всей! Барин, выручай!
Пьют.
Ч Е Л О В Е К. Готово-с. (Подает другую бутылку).
К У Р О С Л Е П О В. Ну, нет, прощай, а то до дому не доедешь, с дрожек* свалишься.
Х Л Ы Н О В. Провожатого дадим.
К У Р О С Л Е П О В. Ты упрям, а я тебя упрямее. Зарежь, так не стану. Я тебе удовольствие сделал, и будет. И то уж сны какие стали сниться! Господи! Звери всё, да хоботы, всё тебя хватают, да ловят, да небо валится… Прощайте! Ну вас! (Идёт).
Х Л Ы Н О В. Напредки* не забывай!
К У Р О С Л Е П О В. Твои гости. (Уходит).
Х Л Ы Н О В. Эй, молодцы, посадите господина Курослепова на дрожки! А ежели мы в нём настоящей крепости не найдем, посадим напротив него молодца и будет держать за плечи до самого дому. (Хочет идти).
Б А Р И Н. Ты останься с полковником! Я пойду провожу. (Уходит. Несколько людей за ним).
Х Л Ы Н О В (с стаканом на подносе). Господин полковник, жду!
Г Р А Д О Б О Е В. Не буду, русским я тебе языком говорю или нет!
Х Л Ы Н О В. У меня закон, господин полковник: кто не выпьет, тому на голову лить.
Эскиз костюма Хлынова к спектаклю «Горячее сердце». Неосуществленная постановка. 2003 г. Художник О. П. Ярмольник. Из фондов Музея МХАТа.
Г Р А Д О Б О Е В. Очень мне нужно твои законы знать. У тебя закон, а у меня костыль.
Х Л Ы Н О В. Не сладите, господин полковник, обольём. Могу с вами паре* держать, что обольём.
Г Р А Д О Б О Е В. Попробуй! Что я с тобою сделаю!
Х Л Ы Н О В. Ничего вы со мной не сделаете, я так понимаю.
Г Р А Д О Б О Е В. Да тебя засудят, тебе в Сибири места не будет.
Х Л Ы Н О В. Не страшно мне, господин полковник, не пугайте вы меня. Право, не пугайте лучше! Потому я от этого хуже. А хотите паре держать, что я не боюсь ничего? Вот вам сейчас видимый резон: доведись мне какое безобразие сделать, я ту ж минуту в губернию к самому. Первое мне слово от их превосходительства: «Ты, Хлынов, безобразничаешь много! — Безобразничаю, ваше превосходительство; потому такое наше воспитание, — биты много, а толку никакого. Наслышан я насчёт пожарной команды, починки и поправки требуются, так могу безвозмездно. — Да, говорят, ты нраву очень буйного? — Буйного, — ваше превосходительство, сам своему нраву не рад, зверь зверем. Да и арестантские тоже плохи, ваше превосходительство. Что хорошего, арестанты разбегутся, так я тоже могу безвозмездно». Вот вам, господин полковник, наша политика! Да это ещё не всё. От самого-то, да к самой. «Не угодно ли, матушка, ваше превосходительство, я дом в городе выстрою, да на сирот пожертвую». Потому что к самой я не только вхож, но даже пивал у ней чай и кофей, и довольно равнодушно. Ну, и выходит, господин полковник, что, значит, городничим со мной ссориться барыш не велик. Другому они страшны, а для нас всё одно, что ничего. Так уж вы лучше со мной не судитесь, потому я сейчас вас обремизить* могу; а лучше положите с меня штраф, за всякое мое безобразие, сто рублей серебра. (Подносит вино). Пожалуйте без церемонии!
Сад в усадьбе Хлынова. Эскиз декорации к спектаклю «Горячее сердце» Ленинградского театра драмы им. А. С. Пушкина. 1951 г. Художник Д. Ф. Попов. Из фондов СПбГТБ.
Г Р А Д О Б О Е В (берёт стакан). Прокажённые вы! Турок я так не боялся, как боюсь вас, чертей! Через душу ведь я пью для тебя, для варвара. Когда вы захлебнётесь этим вином проклятым!
Х Л Ы Н О В. Все это нам, господин полковник, на пользу сотворено… Ежели иной раз и много, так что случается ужасно даже много…
Г Р А Д О Б О Е В. Случается! Каждый день с вами это случается.
Х Л Ы Н О В. Допустим так; но ежели с молитвой и, главное, чтоб не оговорил никто… какой может быть вред!
Г Р А Д О Б О Е В. Прощай! Теперь не скоро заманишь.
Барин возвращается.
Сад в усадьбе Хлынова. Эскиз декорации к спектаклю «Горячее сердце» Театра К. Незлобина (Москва). 1912 г. Художник Б. М. Кустодиев. Из фондов Севастопольского художественного музея им. М. П. Крошицкого.
Х Л Ы Н О В. Зачем же-с! А мы так надеемся, что вы наши постоянные гости. (Вынимает бумажник). Позвольте вам! (Подает три сторублевые ассигнации). Сочтите так, что за штраф!
Г Р А Д О Б О Е В. Ну тебя, не надо!
Х Л Ы Н О В (обнимает его и кладет ему насильно деньги в карман). Невозможно! Без гостинцу не отпущу. Мы тоже оченно понимаем, что такое ваша служба.
Г Р А Д О Б О Е В. Изломал ты меня, леший.
Х Л Ы Н О В. Вы ничему не причинны, не извольте беспокоиться; потому вам насильно положили.
Г Р А Д О Б О Е В. Ну, прощай! Спасибо!
Целуются.
Х Л Ы Н О В. Эй, народы! Градоначальника провожать! Чтоб в струне*.
Все уходят. Входит Вася.
Б А Р И Н. Ну, как твои дела?
В А С Я. Квитанцию добыл, да не знаю, как вот Тарах Тарасыч… Он…
Б А Р И Н. Деньги заплатит.
В А С Я. Ужли заплатит?
Б А Р И Н. Заплатит, только тебя в шуты определит.
В А С Я. Ну, уж это зачем баловаться!
Б А Р И Н. Что ж, не хочешь? Лучше в солдаты пойдёшь?
В А С Я. Само собой.
Б А Р И Н. Нет, шалишь! Я вашего брата видал довольно; не такие солдаты бывают, у тебя поджилки не крепки. В писарях тебе быть, это так; хохол завивать, волосы помадить, бронзовые цепочки развешивать, чувствительные стихи в тетрадку переписывать, это так; а в солдаты ты не годишься. А вот сам Хлынов идет, толкуй с ним.
Вася робко отступает. Входит Хлынов и несколько человек прислуги.
Х Л Ы Н О В. Уехали. Ну, вот что я теперь, братец ты мой, остался! С тоски помирать мне надобно из-за своего-то капиталу.
Б А Р И Н. Вольно ж тебе скучать-то!
Х Л Ы Н О В. А что ж мне делать? Взад-вперёд бегать? На тебя, что ль, удивляться? Какие такие узоры, братец, на тебе написаны?
Б А Р И Н. Во-первых, ты осторожней выражайся, а во-вторых, у тебя на то Аристарх, чтобы тебе увеселения придумывать.
Х Л Ы Н О В. Да, должно быть, ничего не придумал. Я ему еще давеча приказывал: сиди, братец, не сходя с места, думай, что мне делать сегодня вечером. (Слуге). Где Алистарх?
С Л У Г А. Здесь, в саду, под деревом лежит.
Х Л Ы Н О В. Думает?
Эскиз костюма Барина к спектаклю «Горячее сердце» МХАТа. 1926 г. Художник Н. П. Крымов. Из фондов Музея МХАТа.
С Л У Г А. Нет, в дудку дудит, ястребов приманивает.
Х Л Ы Н О В. Ему думать приказано, а он в дудку дудит. Позвать его сейчас ко мне на глаза!
Слуга уходит. Хлынов, увидав Васю, садится в кресла, разваливается и говорит важным тоном.
А, ты здесь! Поди сюда, я желаю с тобой разговаривать! Как я, братец ты мой, при твоей бедности, хочу быть тебе благодетелем.
Вася кланяется.
По этому самому, я у тебя спрашиваю, как ты сам о себе думаешь.
Х Л Ы Н О В. А какой может быть курс на эти самые патенты?
В А С Я. То есть как цена-с?
Х Л Ы Н О В. Ты, братец, должен сразу понимать. Я для всякого ничтожного человека не могу по десяти раз повторять.
В А С Я. Четыреста рублей-с.
Х Л Ы Н О В. Откуда ж ты эти самые капиталы получить в надежде?
В А С Я (кланяясь в ноги). Не оставьте, Тарах Тарасыч!
Х Л Ы Н О В. Ты, может, братец, воображаешь, что твои поклоны оченно дорого стоят?
В А С Я. Бог даст, мы с тятенькой поправимся, так в те поры вам с благодарностью…
Х Л Ы Н О В. Как ты, братец, мне, на моей собственной даче, смеешь такие слова говорить! Нешто я тебе ровный, что ты мне хочешь деньги отдать. Ты взаймы, что ли, хочешь взять у меня, по-дружески? Как посмотрю я на тебя, как ты, братец, никакого образования не имеешь! Ты должен ждать, какая от меня милость будет; может, я тебе эти деньги прощу, может, я заставлю тебя один раз перекувырнуться, вот и квит. Ты почём мою душу можешь знать, когда я сам её не знаю, потому это зависит, в каком я расположении.
Эскиз костюма лакея Хлынова к спектаклю «Горячее сердце» МХАТа. 1926 г. Художник Н. П. Крымов. Из фондов Музея МХАТа.
Х Л Ы Н О В. Так бы ты должен с самого спервоначалу… покорность… Теперь я тебя, братец ты мой, так решаю; четыреста рублев для меня все равно плюнуть, а за эти деньги ты будешь служить у меня год, в какое я тебя звание определю.
В А С Я. Уж вы мне теперь скажите, Тарах Тарасыч; потому моё дело такое: тятенька, опять же знакомства много, как были мы в городе на знати, сами тоже в купеческом звании…
Х Л Ы Н О В. Быть тебе, братец ты мой, у господина Хлынова запевалой. Вот тебе и чин от меня.
В А С Я. Уж оченно страм* перед своим братом, Тарах Тарасыч.
Х Л Ы Н О В. А коли страм, братец, я тебя не неволю, ступай в солдаты.
В А С Я. Позвольте, Тарах Тарасыч, подумать!
Х Л Ы Н О В. Вот опять ты выходишь дурак и невежа! Давно ль ты сенатором стал, что думать захотел! Думают-то люди умные. А коли ты, братец, думать захотел, так свести тебя опять в арестантскую, там тебе думать будет способнее.
В А С Я. Нет, уж вы, Тарах Тарасыч, мою молодость не губите; а как, значит, вам угодно, так пусть и будет.
Х Л Ы Н О В. Недолго же ты, братец мой, думал.
Входит Аристарх.
Те же и Аристарх.
А Р И С Т А Р Х. Погоди, безобразный! (Прислуге). Вы тут пьяные-то по саду путаетесь, так вы смотрите, там у меня в капкан не попадите; на хорька поставлен. Тоже прислуга! Не плоше хозяина. Да там у меня змей под деревом.
Х Л Ы Н О В. Для чего у тебя змей? Как ты, братец, довольно глуп! Еще укусит кого.
Х Л Ы Н О В. А для какой надобности?
А Р И С Т А Р Х. Пускать будем вечером с фонарём, с лодки. А к лодке я такую машину приделываю, ручную, и колеса заказал, будет, как вроде пароход.
Х Л Ы Н О В. А что ж, братец ты мой, я тебе думать приказывал, куда мне себя нынешний вечер определить.
А Р И С Т А Р Х. Я уж придумал; вот сейчас скажу. (Берёт стул и садится). Слушайте! Тут неподалеку есть барин, по фамилии Хватский. У него было имение хорошее, только он все это нарушил через разные свои затеи. Дом свой весь переломал, все печи и перегородки разобрал и сделал из него театр, а сам живет в бане. Накупил декорациев, разных платьев, париков и лысых и всяких; только ни представлять, ни смотреть у него этот театр некому. В деньгах он теперь очень нуждается, потому он на всех полях картофель насадил, хотел из него крахмал делать, а он у него в полях замерз, так в земле и остался; и хочет он теперь в Астрахань ехать рыбий клей делать; теперича он весь свой театр продаст зa бесценок.
Х Л Ы Н О В. Для чего ты, братец, нам эту рацею* разводишь?
Б А Р И Н. Погоди, тут что-то на дело похоже.
А Р И С Т А Р Х. Да само собою; нечто я стану зря. Ты слушай, безобразный, что дальше-то будет! Вот я сейчас поеду и куплю у него все костюмы. А вечером всех людей нарядим разбойниками; шляпы у него есть такие большие, с перьями. Разбойники у нас будут не русские, а такие, как на театрах, кто их знает, какие они, не умею тебе сказать. Чего не знаю, так не знаю. И сами нарядимся: я пустынником*…
Эскиз костюма Хлынова к спектаклю «Горячее сердце» МХАТа. 1926 г. Художник Н. П. Крымов. Из фондов Музея МХАТа.
Х Л Ы Н О В. Зачем пустынником?
А Р И С Т А Р Х. Что ты понимаешь! Уж я, стало быть, знаю, коли говорю. При разбойниках завсегда пустынник бывает; так смешнее. И выдем все в лес, к большой дороге, подле шалаша. Барина атаманом нарядим, потому у него вид строгий, ну и усы. Тебя тоже разбойником нарядим; да тебя и рядить-то немного нужно, ты и так похож, а в лесу-то, да ночью, так точь-в-точь и будешь.
Х Л Ы Н О В. Ну ты, братец, в забвение-то не приходи!
Сад в усадьбе Хлынова. Эскиз декорации к спектаклю «Горячее сердце» Рязанского областного драматического театра. 1953 г. Художник С. К. Исаев. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
А Р И С Т А Р Х. Станем мы в свистки свистеть по кустам, будем останавливать прохожих и проезжих да к атаману водить. Напугаем, а потом допьяна напоим и отпустим.
Б А Р И Н. Превосходно придумано.
Х Л Ы Н О В. Ничего, ладно. Занятие оченно интересное. Ну, ты поезжай, а я сосну пойду. (Уходит).
Б А Р И Н. Мы прежде с народом репетицию сделаем. Это отличная будет штука, и благородная штука и приятная. Да, весело, чёрт возьми, а то было я уж издох со скуки. (Уходит).
Вася подходит к Аристарху.
В А С Я. Дядюшка Алистарх, я порешился к Хлынову.
А Р И С Т А Р Х. Твоё дело.
В А С Я. Да всё как-то раздумье берет! Иной раз такая мысль придет: не лучше ль в солдаты! Да кабы не так трудно, я бы сейчас… потому еройский дух…
А Р И С Т А Р Х. То-то ты с еройским-то духом да в шуты и пошёл.
В А С Я. Ничего не поделаешь. Страшно! А уж ежели бы я осмелился, кажется, каких бы делов наделал.
А Р И С Т А Р Х. Полно! Где уж! Пшеничного* ты много ел. Душа-то коротка, так уж что хвастать. Хе, хе, хе! Мелочь ты, лыком шитая! Всю жизнь крупинками питаешься, никогда тебе целого куска не видать, а все бодришься, чтоб не очень тебя хамом-то ставили. Все как-то барахтаешься, лезешь куда-то, не хочется вовсе-то ничком в грязи лежать.
Сад в усадьбе Хлынова. Эскиз декорации к спектаклю «Горячее сердце» МХАТа. 1926 г. Художник Н.П.Крымов. Из фондов Музея МХАТа.
В А С Я. Оно точно, что…
А Р И С Т А Р Х. Смолоду-то, пока образ-то и подобие* в нас ещё светится, оно, как будто, нехорошо колесом-то ходить. Конечно, мое дело сторона, а к слову пришлось, я и сказал.
В А С Я. Да это ты верно. Вот еще мне забота: что Параша скажет, коли я у Хлынова запевалой останусь! Э, да что мне на людей смотреть! Коли любит, так и думай по-моему. Как мне лучше. А то, что слёзы-то заводить. Своя-то рубашка к телу ближе. Так, что ли, дядюшка Алистарх? Ох, да какой же я у вас ухорский* песельник* буду.
Уходит с Аристархом.
сын недавно разорившегося купца.
с большими усами.
богатый подрядчик.
мещанин.
приказчик Курослепова
приказчик Курослепова
Наркис
Лес около города Калинова. Эскиз декорации к спектаклю «Горячее сердце» Рязанского областного драматического театра. 1953 г. Художник С. К. Исаев. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
Из леса выходят маршем: Xлынов, на нем, сверх жилета, испанский плащ, на голове бархатная шапочка с перьями; Аристарх в костюме капуцина*; Барин и за ним попарно люди Хлынова в разных костюмах, между ними Вася; сзади несут две корзины с напитками и съестным.
Хлынов, Аристарх, Барин, Вася и прислуга.
Х Л Ы Н О В (хочет идти на дорогу). Марш!
А Р И С Т А Р Х (удерживая его). Погоди, безобразный! Куда ты?
Х Л Ы Н О В. Проехал кто-то, братец ты мой.
А Р И С Т А Р Х. Ну, так что ж?
Х Л Ы Н О В. Должен я поглядеть али нет?
А Р И С Т А Р Х. Нам из лесу выходить-то ещё рано, больно светло. (Смотрит на дорогу). А кто проехал, я тебе сейчас скажу. Это Наркис, приказчик Курослепова, на хозяйской тележке. Посылали куда-нибудь. Э! Да как его покачивает! Задремал, должно быть! Куда он поворачивает, чудак! Ну, да лошадь сама знает, вывезет на дорогу.
Эскиз костюмов Хлынова, Барина и Аристарха в образе разбойников к спектаклю «Горячее сердце» МХАТа. 1930-е гг. Художник Е. М. Бебутова. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Х Л Ы Н О В. Ты, братец, затеял, ты и порядок заводи.
А Р И С Т А Р Х. Вот и стой здесь все! Тут у нас привал будет. Барин, помещик Хлынов, садитесь на скамейку за сараем: там вас с дороги не видно будет. Корзины в сарай несите.
Х Л Ы Н О В. Маркитант, приготовь закуску, чтобы, братец ты мой, в лучшем виде!
Садятся с Барином на скамью.
А Р И С Т А Р Х. Вот теперь расставим людей. Вы двое на бугор, вы двое к мосту, да хоронитесь хорошенько за кусты, — на проселок не надо, там только крестьяне да богомольцы ходят. Вы, коли увидите прохожего или проезжего, так сначала пропусти его мимо себя, а потом и свистни. А вы, остальные, тут неподалеку в кусты садитесь. Только сидеть не шуметь, песен не петь, в орлянку* не играть, на кулачки не биться. Свистну, так выходите. (Подходит к Хлынову).
А Р И С Т А Р Х. С чего скучать-то! Какая тишина! Не вышел бы из лесу-то, какой вечер чудесный!
Х Л Ы Н О В. Что такое чудесный вечер? И чем он хорош? Можешь ли ты, братец, понимать это? Летний вечер оттого приятность в себе имеет, что шампанское хорошо пьётся, ходко, — потому прохлада. А не будь шампанского, что такое значит вечер! Барин, не нарушить ли нам флакончик?
Свист.
А Р И С Т А Р Х. Постой! (Свистит).
Из лесу выходят люди Хлынова.
Тише!
Н А Р К И С (за сценой). Тпррр…у! Чтоб тебя! О, волк тебя заешь! Куда меня занесло! Тпррр…у!
А Р И С Т А Р Х. Я огляжу пойду. (Подходит к кустам и возвращается). Это Наркис; он в лесу запутался. (Хлынову). Вот тебе и добыча!
Эскиз костюма Аристарха-пустынника к спектаклю «Горячее сердце» Театра К. Н. Незлобина (Москва). 1912 г. Художник Б. М. Кустодиев. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Н А Р К И С (за сценой). Оказия! Никакой силой тут не выдерешься. Придётся мне тебя назад за хвост тащить. И куда это я застрял! Надо оглядеться.
А Р И С Т А Р Х (людям). Обойдите его кругом, как подам знак, так хватайте и ведите сюда.
Наркис выходит. Люди Хлынова заходят со всех сторон.
Те же и Наркис.
По знаку Аристарха один из людей Хлынова загораживает ему дорогу.
А вот он и есть… Вот тебе и раз! Вот он и как тут! Я ведь и в другую сторону поверну и оглядываться не стану. (Идёт в другую сторону).
Другой человек загораживает ему дорогу.
Вот и другой. Однако!Аристарх выходит из-за сарая и делает знак, чтобы его взяли.
Лесная поляна. Эскиз декорации к спектаклю «Горячее сердце». 1949 г. Художник Е. Е. Бургулов. Из фондов Музея при Российской академии художеств.
Вот и третий! Да их тут полон лес! Это уж, надо быть, самый настоящий! И хмель у меня соскочил. Кричать аль нет! Да чего кричать! Кроме лешего, никто не откликнется. (Машет рукой на Аристарха). Наше место свято! (Шепчет). Не действует! Ну, теперь капут.
Слуги берут его под руки и ведут к Хлынову. Другие приносят вино и стакан. Барин делает ему знак, чтобы он пил.
Эго, значит, пить надо? Да, может, это зелье какое? Может, с него разорвет?
Барин делает отрицательный знак.
Верно твое слово? Ну, так я, что ж, я выпью. (Пьет. Ему наливают еще). Стало быть, и ещё? Ничего, первый прошел, как быть следует. Я и ещё. (Пьет). Благодарствуйте. Теперь позвольте вас спросить, что вы такое, люди, примерно, аль что другое?
Н А Р К И С. Разбойники? Не похоже. На тех-то вы, на не наших-то, не к ночи сказать, ко дню, больше похожи, особливо вот этот. (Указывая на Аристарха). Ведь это какая страсть-то, особенно в лесу-то да ночью.
А Р И С Т А Р Х. Трепещи!…
Н А Р К И С. Да уж и то трепещусь. Всё во мне трепещется.
Б А Р И Н. Мы из чужих земель.
Н А Р К И С. Да? Наехали? Что ж, вы и смертоубивством занимаетесь?
Б А Р И Н. Нет.
Н А Р К И С. Ну, теперича мне легче. Что ж, это хорошо, что вы душ не губите. А грабите-таки довольно?
Б А Р И Н. Нет.
Н А Р К И С. Как нет? Что ж вы не грабите? Это вы напрасно. Вы из чужих земель, вы нашего народу не знаете. Наш народ простой, смирный, терпеливый народ, я тебе скажу, его можно грабить. И промежду прочим, даже есть много таких, которые не знают, куда им с деньгами деваться. Право. Вот Хлынов, да что ж его не ограбить! Ему ещё, пожалуй, лучше от этого.
Х Л Ы Н О В. Как ты, братец мой…
А Р И С Т А Р Х (грозно). Молчи!
Эскиз костюма Наркиса к спектаклю «Горячее сердце» МХАТа. 1926 г. Художник Н. П. Крымов. Из фондов Музея МХАТа.
Н А Р К И С (Барину). Вот что, друг любезный, вели ещё стаканчик поднести. А то от страха что-то зябнется.
Барин кивает головой.
А уж опосля, что хотите, со мной делайте. У вас и вино-то, должно, привозное; а у нас в торговле такой-то, друг любезный, обман живет. (Подносят — пьёт). Так вы не грабите?
Б А Р И Н. Не грабим.
Н А Р К И С. Что же вы с нами делаете?
Б А Р И Н. Возьмём, напоим и отпустим.
А Р И С Т А Р Х. Понравилось?
Н А Р К И С. Да чего ж лучше. И не слыхано, да кто и сказал-то бы, так не поверишь.
Б А Р И Н. Хочешь в нашу шайку, в разбойники?
Н А Р К И С. В разбойники? А у вас как положение? Артельно* или от хозяина, на жалованьи?
Б А Р И Н. На жалованьи.
Н А Р К И С. Харчи свои али хозяйские?
Б А Р И Н. Хозяйские.
Н А Р К И С. Положение хорошее. Я с превеликим бы удовольствием, да вот что, друг… (Оглядываясь на людей Хлынова). Что они тут стоят! Прогони их, не бойся, я не уйду. Сядем на траву, я хорошую компанию люблю.
Аристарх дает знак, люди расходятся. Наркис, Хлынов, Барин, Аристарх садятся на землю.
Вот что, друг ты мой единственный, как звать тебя, не знаю… Я бы с охотой… а не пойду.
Б А Р И Н. Отчего?
Эскиз костюма конюха Хлынова к спектаклю «Горячее сердце» МХАТа. 1930-е гг. Художник Е. М. Бебутова. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
А Р И С Т А Р Х. Не верю.
Н А Р К И С. Уж это так точно. Уж что! Даром слова не скажу. И насчет съестного и прочего… всё. Вот сейчас приеду… поедем ко мне в гости! Сейчас при тебе потребоваю вина, братец, всякого: красного, белого, рому… всякого. И вот сейчас скажу: неси тысячу рублей! Чтоб мигом тут было! И принесёт.
Лесная поляна. Эскиз декорации к спектаклю «Горячее сердце» МХАТа. 1926 г. Художник Н. П. Крымов. Из фондов Музея МХАТа.
А Р И С Т А Р Х. Врёшь!
Н А Р К И С. Истинно! Нешто первый раз! Две принесёт, только б ей как у мужа спроворить*. Страсть как любит! Говорю тебе, друг ты мой единственный, ужасно как любит, и слов таких нет. Вот недавно две тысячи своими руками принесла. Я сейчас, друг мой единственный, под подушку в ящик… ключом щелк, а ключ на крест. Вот и нынче, как приеду, велю тысячу принести, — и сейчас в ящик и щёлк; потому я хочу, друг мой любезный, в купцы выходить. Так я себя понимаю, что мне надо. А вот что, друг милый, мне ещё бы…
А Р И С Т А Р Х. Видно, ты любишь?
Н А Р К И С. Не то чтоб я любил; а как мне, по моим чувствам, это на пользу.
Н А Р К И С. Благодарю за компанию. (Уходит).
А Р И С Т А Р Х (Хлынову). Ну, что, доволен ты? Нет худа без добра. Вот нынче же все это городничему я и объясню, чтоб за него, за плута, невинные люди не страдали.
X Л Ы Н О В. Хорошо бы теперь, братец, какого благородного, чтоб с ним шампанского выпить.
Б А Р И Н. Барышню какую-нибудь воспитанную, институтку!… Я бы сейчас пал на колени перед ней, и сцену из трагедии.
А Р И С Т А Р Х. А вот пойдемте на большую дорогу, может, кто и попадется. А тут что, тут просёлок. Вон, видишь, богомолки идут.
По дороге проходят богомолки.
Х Л Ы Н О В. С этим народом, братец, какое может быть развлечение, одна канитель.
Уходят. Параша и Гаврило показываются на дороге.
Эскиз Разбойника к спектаклю «Горячее сердце». Неосуществленная постановка. 2003 г. Художник О. П. Ярмольник. Из фондов Музея МХАТа.
Параша и Гаврило.
Г А В Р И Л О. Отдохните, Прасковья Павлиновна; вот тут на полянке присядьте, на брёвнышках. На траву не садитесь, роса. Отдохнувши-то, мы своих догоним, ещё рано. Часу в десятом будем в городе.
П А Р А Ш А. Посидим, не могу идти, не могу.
П А Р А Ш А. Я падаю, падаю.
Г А В Р И Л О. Позвольте, я вас поддержу под локоточек. (Доводит ее до брёвен).
П А Р А Ш А. Я только устала, а мне, помолившись-то, как будто легче. Как мне тебя благодарить, я не знаю. Кабы не ты, мне бы не дойти.
Г А В Р И Л О. Что ж, мне ведь самому надо было…
П А Р А Ш А. Нет, не говори, я знаю, что ты только для меня пошёл. Как у меня голова… руки и ноги точно не свои, и как будто забытье. И в голове-то шум, а ничего у меня не болит, и так мне хорошо, приятно, только как будто вот что-то мне представляется, — что такое? Гудит, гудит, точно вот речка по камням, или мельница… Дурно мне, Гаврюша, дурно!
Г А В Р И Л О. Да что вы, родная! Я пойду водицы принесу, тут где-то ключик был.
П А Р А Ш А. Поди, поди!
Гаврило идет, в разных местах свист. Он бежит назад.
Г А В Р И Л О. Свистят.
П А Р А Ш А. Что ты? Не слышу.
Эскиз костюмов Параши и Гаврилы к спектаклю «Горячее сердце» Ленинградского театра драмы им. А. С. Пушкина. 1942 г. Художник А. Н. Самохвалов. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
Г А В Р И Л О. Свистят по лесу.
П А Р А Ш А. Ну, что ж, шалят… Поди.
Гаврило отходит. В это время свист усиливается. Из кустов выходит Барин и, заметив Парашу, подбегает к ней, она на него с испугом смотрит. В нескольких местах показываются люди Хлынова.
Те же, Барин и люди Хлынова.
Б А Р И Н. Красавица! Наконец-то я нашёл тебя. (Берёт её за руку).
Параша хочет бежать, но силы её оставляют. Барин её поддерживает, обняв её одной рукой.
Барин стреляет из пистолета, Гаврило падает.
П А Р А Ш А. Ах, убит, убит! (Закрывает лицо руками).
Г А В Р И Л О (приподнимаясь и ощупываясь). Нет, я словно жив. Это я, надо полагать, с испугу. Оглушило только! Что ж это, господи! (Встает).
Барин делает знак, набегают люди и уносят Гаврилу.
Б А Р И Н. Ты меня не узнаёшь? О, я давно люблю тебя. Зачем ты сделала меня несчастным? Я бросил людей, бежал в леса и набрал шайку разбойников. Наконец ты в моих руках. Ты будешь моя. О!..
П А Р А Ш А (делает усилие, чтобы оттолкнуть его). Нет, нет! Вася, Вася!
Б А Р И Н. Хочешь парчи, хочешь бархату, бриллиантов? Все твоё! Только люби меня.
П А Р А Ш А (стараясь освободиться, но силы её слабеют). Ах, нет, нет! Не надо, ничего не надо! Пусти меня! Пожалей… Прошу тебя, молю тебя, пожалей меня. (Почти шёпотом). Я не своя теперь. Я чужая, я Васина… Вася! Вася! (Лишается чувств).
Барин сажает ее на скамью у сарая и поддерживает. Входят Хлынов и Аристарх.
Эскиз костюмов слуг Хлынова к спектаклю «Горячее сердце» Ленинградского театра драмы им. А. С. Пушкина. 1942 г. Художник А. Н. Самохвалов. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
Параша, Барин, Хлынов, Аристарх и люди Хлынова.
Х Л Ы Н О В. Что за стрельба?
Б А Р И Н. Идите скорей! Какую я красавицу обрящил! Да, должно быть, испугалась очень, надо ей помочь как-нибудь.
Х Л Ы Н О В. Девка, братец, первый сорт. Одобряю.
А Р И С Т А Р Х (подбегая). Ах вы, варвары! Да ведь это крестница моя, Параша, Курослепова дочь. (Хлынову). Пошли скорей за коляской, я её домой свезу!
Хлынов посылает одного из своих людей.
Уж и ты, барин, нашёл кого обидеть! Ума-то у тебя, видно, как у малого ребенка. Подайте её сюда, разбойники, она вам, пьяницам, не пара! Далеко вам, далеко! (Садится на скамью подле Параши и обмахивает её платком). Воды!
Люди бегут за водой.
Как вы смели трогать-то её своими грязными лапами! Она, как есть, голубка; а вы мало чем лучше дьяволов. Вот она, шутка-то! И я-то, дурак, тешить вас взялся! Пора мне знать, что у вас ни одной шутки без обиды не обходится. Первое ваше удовольствие — бедных да беззащитных обижать. (Приносят воды, он льёт ей несколько капель на голову). Уж эта ли девушка не обижена, а тут вы ещё. Дома её заели совсем; вырвалась она кой-как, (Параша понемногу приходит в чувство и прислушивается) пошла Богу помолиться, у него защиты попросить… Так отец, с сонных-то глаз, по мачехину наученью, давеча поутру велел городничему изловить её да на верёвке, с солдатом по городу провести для страму; да в чулан дома запрут её на полгода, а то и на год.
Б А Р И Н и А Р И С Т А Р Х. Куда? Куда?
П А Р А Ш А. В город, в город. Я сама… (С криком). Не ругаться им надо мной! Не сидеть мне в чулане! Зажгу я свой дом с четырех углов. Пойдёмте! Я вас проведу, я вас прямо проведу. Дайте мне в руки-то что-нибудь!… Ружьё… да огня, больше огня. (Обессиливает).
А Р И С Т А Р Х. Параша! Что ты! Бог с тобой! Да ведь это я, твой крёстный. (Снимает капюшон).
П А Р А Ш А (смотрит на него). Крёстный?
А Р И С Т А Р Х. Да, да, крёстный! Аристарх. Узнала теперь? Мы шутим. Это вот подрядчик Хлынов! Слыхала? Безобразный такой. Нечего ему делать-то, а денег много, вот он и забавляется.
П А Р А Ш А. А Гаврило где?
А Р И С Т А Р Х (оборачиваясь). Где Гаврило?
О Д И Н ИЗ ЛЮДЕЙ. Он вырвался от нас да убежал.
А Р И С Т А Р Х. Вот теперь прибежит, перемутит весь город, ну, да мы на лошадях-то раньше его будем. А знаешь ли, Параша, Хлынов Васю из солдатства выкупил.
П А Р А Ш А. Выкупил?
Эскиз костюма Параши к спектаклю «Горячее сердце» Казанского Большого драматического театра им. В. И. Качалова. 1943 г. Художник Г. М. Неменова. Из фондов Музея изобразительных искусств Республики Татарстан.
Х Л Ы Н О В. Четыреста серебра внёс.
А Р И С Т А Р Х. Да где Вася-то? Он с нами был.
Х Л Ы Н О В. Где Васька? Позвать сюда Ваську!
Вася выходит из рощи.
Те же и Вася.
П А Р А Ш А. Вася! Вася! (Бросаемся к нему на шею).
В А С Я. Что ты? При народе-то нехорошо.
П А Р А Ш А. Ты на воле?
Х Л Ы Н О В. Я его теперича к себе в песельники определил.
П А Р А Ш А (отступая). В песельники?
В А С Я. Что ж, надо чем-нибудь заниматься, хлеб добывать.
Х Л Ы Н О В. Я его теперича в кабалу взял за эти самые деньги на год.
П А Р А Ш А (с испугом). В кабалу?
А Р И С Т А Р Х. Вот чем похвалился! Благодетель! Из людей шутов делает.
Х Л Ы Н О В. А хоть бы и шутов, братец ты мой. Кто же мне может запретить? Он человек несостоятельный; я за свои деньги в какую угодно должность, в такую его и определю, стало быть, ему самому нравится. В шуты нанялся, шутом и будь. Васька, знай свою дистанцию! На задний стол!* Барышня, угодно вам, мы вас потешим? Сейчас могу скомандовать весёлую. Эй, народы! Васька, бери бубен, делай колено*!
Вася отходит.
П А Р А Ш А (со слезами). Вася! Вася!
В А С Я (подходя к ней). Что тебе?
Эскиз костюма Арестанта к спектаклю «Горячее сердце» Театра К. Н. Незлобина (Москва). 1912 г. Художник Б. М. Кустодиев. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
П А Р А Ш А (со слезами). Вася, зачем ты деньги брал?
В А С Я. Что ж, в солдаты?…
П А Р А Ш А. Да, да. Я уж и помолилась… Я решилась. Да, да, в солдаты… Обидно, да зато честно это… Ведь решились мы; ведь уговорились; ты хотел… Разве ты… разве ты…
Х Л Ы Н О В. Васька, знай свое место!
Вася отходит.
П А Р А Ш А. Разве ты… струсил?
Васе подают бубен, он его берёт молча.
Отвечай! Отвечай мне! Струсил ты? Обробел?
Вася с сердцем встряхивает бубном.
Такой красивый, такой молодец и струсил. С бубном стоит! Ха, ха, ха! Вот когда я обижена. Что я? Что я? Он плясун, а я что? Возьмите меня кто-нибудь! Я для него только жила, для него горе терпела. Я, богатого купца дочь, солдаткой хотела быть, в казармах с ним жить, а он!… Ах, крёстный! Трудно мне… духу мне!., духу мне надо… а нет. Била меня судьба, била… а он… а он… добил. (Падает к Аристарху на руки).
А Р И С Т А Р Х. Лошадей проворней! Дай бог только живую довезти! Бедная ты, бедная мученица.
