ГРОЗА
купец, значительное лицо в городе
племянник его, молодой человек, порядочно образованный
богатая купчиха, вдова
Кабанов,
её сын
жена его
сестра Тихона
мещанин, часовщик-самоучка, отыскивающий перпетуум-мобиле
молодой человек, конторщик* Дикого
странница
старуха 70-ти лет, полусумасшедшая
мещанин
девка в доме Кабановой
Городские жители обоего пола:
города Калинова
города Калинова
города Калинова
города Калинова
Общественный сад на высоком берегу Волги; за Волгой сельский вид. На сцене две скамейки и несколько кустов.
Эскиз декорации к спектаклю «Гроза» Драматического театра Балтийского флота (Кронштадт). 1950 г. Художник Е. П. Якунина. Из фондов СПбГМТМИ.
Кудряш и Шапкин прогуливаются.
К У Д Р Я Ш. А что?
К У Л И Г И Н. Вид необыкновенный! Красота! Душа радуется.
К У Д Р Я Ш. Нешто́!
К У Л И Г И Н. Восторг! А ты: «нешто́!» Пригляделись вы, либо не понимаете, какая красота в природе разлита.
К У Д Р Я Ш. Ну, да ведь с тобой что толковать! Ты у нас антик*, химик*!
К У Л И Г И Н. Механик, самоучка-механик.
К У Д Р Я Ш. Всё одно.
Молчание.
К У Л И Г И Н (показывая в сторону). Посмотри-ка, брат Кудряш, кто это там так руками размахивает?
К У Д Р Я Ш. Это? Это — Дико́й племянника ругает.
К У Л И Г И Н. Нашёл место!
Эскиз костюма Кулигина к спектаклю «Гроза» Александринского театра. 1916 г. Художник А. Я. Головин. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Ш А П К И Н. Уж такого-то ругателя, как у нас Савёл Прокофьич, поискать ещё! Ни за что человека оборвёт.
К У Д Р Я Ш. Пронзительный мужик!
Ш А П К И Н. Хороша тоже и Кабаниха.
К У Д Р Я Ш. Ну, да та хоть, по крайности, всё под видом благочестия, а этот как с цепи сорвался!
Ш А П К И Н. Унять-то его некому, вот он и воюет!
К У Д Р Я Ш. Мало у нас парней-то на мою стать, а то бы мы его озорничать-то отучили.
Ш А П К И Н. А что бы вы сделали?
К У Д Р Я Ш. Постращали бы хорошенько.
Ш А П К И Н. Как это?
К У Д Р Я Ш. Вчетвером этак, впятером в переулке где-нибудь поговорили бы с ним с глазу на глаз, так он бы шёлковый сделался. А про нашу науку-то и не пикнул бы никому, только бы ходил да оглядывался.
Ш А П К И Н. Недаром он хотел тебя в солдаты-то отдать*.
Эскиз костюма Кудряша к спектаклю «Гроза» Александринского театра. 1916 г. Художник А. Я. Головин. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Ш А П К И Н. Ой ли?
К У Д Р Я Ш. Что тут: ой ли! Я грубиян считаюсь; за что ж он меня держит? Стало быть, я ему нужен. Ну, значит, я его и не боюсь, а пущай же он меня боится.
Ш А П К И Н. Уж будто он тебя и не ругает?
К У Д Р Я Ш. Как не ругать! Он без этого дышать не может. Да не спускаю и я: он — слово, а я — десять; плюнет, да и пойдет. Нет, уж я перед ним рабствовать не стану.
К У Л И Г И Н. С него, что ль, пример брать! Лучше уж стерпеть.
К У Д Р Я Ш. Ну, вот, коль ты умён, так ты его прежде учливости-то* выучи, да потом и нас учи! Жаль, что дочери-то у него подростки, больших-то ни одной нет.
Ш А П К И Н. А то что бы?
К У Д Р Я Ш. Я б его уважил. Больно лих я на девок-то!
Проходят Дикой и Борис, Кулигин снимает шапку.
Ш А П К И Н (Кудряшу). Отойдем к сторонке: ещё привяжется, пожалуй.
Отходят.
Эскиз костюма Шапкина к спектаклю «Гроза» Александринского театра. 1916 г. Художник А. Я. Головин. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Д И К О Й. Баклуши ты, что ль, бить сюда приехал?! Дармоед! Пропади ты пропадом!
Б О Р И С. Праздник; что дома-то делать!
Д И К О Й. Найдешь дело, коль захочешь. Раз тебе сказал, два тебе сказал: «Не смей мне навстречу попадаться»; тебе всё неймется! Мало тебе места-то? Куда ни поди, тут ты и есть! Тьфу ты, проклятый! Что ты, как столб, стоишь-то? Тебе говорят аль нет?
Б О Р И С. Я и слушаю, что ж мне делать ещё!
Д И К О Й (посмотрев на Бориса). Провались ты! Я с тобой и говорить-то не хочу, с езуитом*. (Уходя.) Вот навязался! (Плюёт и уходит.)
Эскиз костюма Дикого к спектаклю «Гроза» Александринского театра. 1916 г. Художник А. Я. Головин. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Эскиз декорации «Общественный сад на высоком берегу Волги» к неосуществленной постановке спектакля «Гроза». 1920 г. Художник Б. М. Кустодиев. Из частного собрания.
Кулигин, Борис, Кудряш и Шапкин.
Б О Р И С. Уж какая охота, Кулигин! Неволя.
К У Л И Г И Н. Да какая же неволя, сударь, позвольте вас спросить? Коли можно, сударь, так скажите нам.
Б О Р И С. Отчего ж не сказать? Знали бабушку нашу, Анфису Михайловну?
К У Л И Г И Н. Ну, как не знать!
К У Д Р Я Ш. Как не знать!
Б О Р И С. Батюшку она ведь невзлюбила за то, что он женился на благородной*. По этому-то случаю батюшка с матушкой и жили в Москве. Матушка рассказывала, что она трех дней не могла ужиться с роднёй, уж очень ей дико казалось.
К У Л И Г И Н. Ещё бы не дико! Уж что говорить! Большую привычку нужно, сударь, иметь.
Б О Р И С. Воспитывали нас родители в Москве хорошо, ничего для нас не жалели. Меня отдали в Коммерческую академию*, а сестру в пансион*, да оба вдруг и умерли в холеру*, мы с сестрой сиротами и остались. Потом мы слышим, что и бабушка здесь умерла и оставила завещание, чтобы дядя нам выплатил часть, какую следует, когда мы придём в совершеннолетие*, только с условием.
Эскиз костюма Бориса к спектаклю «Гроза» Александринского театра. 1916 г. Художник А. Я. Головин. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
К У Л И Г И Н. С каким же, сударь?
Б О Р И С. Если мы будем к нему почтительны.
К У Л И Г И Н. Это значит, сударь, что вам наследства вашего не видать никогда.
Б О Р И С. Да нет, этого мало, Кулигин! Он прежде наломается над нами, надругается всячески, как его душе угодно, а кончит всё-таки тем, что не даст ничего или так, какую-нибудь малость. Да ещё станет рассказывать, что из милости дал, что и этого бы не следовало.
К У Д Р Я Ш. Уж это у нас в купечестве такое заведение. Опять же, хоть бы вы и были к нему почтительны, нешто кто ему запретит сказать-то, что вы непочтительны?
Б О Р И С. Ну да. Уж он и теперь поговаривает иногда: «У меня свои дети, за что я чужим деньги отдам? Через это я своих обидеть должен!»
К У Л И Г И Н. Значит, сударь, плохо ваше дело.
Б О Р И С. Кабы я один, так бы ничего! Я бы бросил всё да уехал. А то сестру жаль. Он было и её выписывал, да матушкины родные не пустили, написали, что больна. Какова бы ей здесь жизнь была — и представить страшно.
Эскиз костюма Кулигина. 1950-е гг. Художник В. В. Попов. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
К У Л И Г И Н. Как же вы у него живёте, сударь, на каком положении?
Б О Р И С. Да ни на каком. «Живи, говорит, у меня, делай, что прикажут, а жалованья, что положу». То есть через год разочтёт, как ему будет угодно.
К У Д Р Я Ш. У него уж такое заведение. У нас никто и пикнуть не смей о жалованье, изругает на чем свет стоит. «Ты, говорит, почём знаешь, что я на уме держу? Нешто ты мою душу можешь знать! А может, я приду в такое расположение, что тебе пять тысяч дам». Вот ты и поговори с ним! Только ещё он во всю свою жизнь ни разу в такое-то расположение не приходил.
К У Л И Г И Н. Что ж делать-то, сударь! Надо стараться угождать как-нибудь.
Б О Р И С. В том-то и дело, Кулигин, что никак невозможно. На него и свои-то никак угодить не могут; а уж где ж мне?
К У Д Р Я Ш. Кто ж ему угодит, коли у него вся жизнь основана на ругательстве? А уж пуще всего из-за денег; ни одного расчёта без брани не обходится. Другой рад от своего отступиться, только бы он унялся. А беда, как его поутру кто-нибудь рассердит! Целый день ко всем придирается.
Б О Р И С. Тётка каждое утро всех со слезами умоляет: «Батюшки, не рассердите! Голубчики, не рассердите!»
Эскиз костюма Бориса к спектаклю «Гроза» Драматического театра Балтийского флота (Кронштадт). 1950 г. Художник Е. П. Якунина. Из фондов СПбГМТМИ.
Ш А П К И Н. Одно слово: воин!
К У Д Р Я Ш. Ещё какой воин-то!
Б О Р И С. А вот беда-то, когда его обидит такой человек, которого не обругать не смеет; тут уж домашние держись!
К У Д Р Я Ш. Батюшки! Что смеху-то было! Как-то его на Волге на перевозе гусар обругал. Вот чудеса-то творил!
Б О Р И С. А каково домашним-то было! После
этого две недели все прятались по чердакам да по чуланам.
К У Л И Г И Н. Что это? Никак, народ от вечерни тронулся?
Проходят несколько лиц в глубине сцены.
К У Д Р Я Ш. Пойдем, Шапкин, в разгул! Что тут стоять-то?
Кланяются и уходят.
Эскиз костюма Шапкина к спектаклю «Гроза» Театра Суходольских (Московского драматического театра). 1915 г. Художник В. А. Симов. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Эскиз декорации к спектаклю «Гроза» Александринского театра. 1916 г. Художник А. Я. Головин. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Б О Р И С. Эх, Кулигин, больно трудно мне здесь, без привычки-то! Все на меня как-то дико смотрят, точно я здесь лишний, точно мешаю им. Обычаев я здешних не знаю. Я понимаю, что все это наше русское, родное, а все-таки не привыкну никак.
К У Л И Г И Н. И не привыкнете никогда, сударь.
К У Л И Г И Н. Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие! В мещанстве, сударь, вы ничего, кроме грубости да бедности нагольной* не увидите. И никогда нам, сударь, не выбиться из этой коры! Потому что честным трудом никогда не заработать нам больше насущного хлеба. А у кого деньги, сударь, тот старается бедного закабалить, чтобы на его труды даровые еще больше денег наживать. Знаете, что ваш дядюшка, Савёл Прокофьич, городничему* отвечал? К городничему мужички пришли жаловаться, что он ни одного из них путем не разочтёт. Городничий и стал ему говорить: «Послушай, говорит, Савёл Прокофьич, рассчитывай ты мужиков хорошенько! Каждый день ко мне с жалобой ходят!» Дядюшка ваш потрепал городничего по плечу да и говорит: «Стоит ли, ваше высокоблагородие, нам с вами о таких пустяках разговаривать! Много у меня в год-то народу перебывает; вы то поймите: не доплачу я им по какой-нибудь копейке на человека, у меня из этого тысячи составляются, так оно; мне и хорошо!» Вот как, сударь! А между собой-то, сударь, как живут! Торговлю друг у друга подрывают, и не столько из корысти, сколько из зависти. Враждуют друг на друга; залучают в свои высокие-то хоромы пьяных приказных,* таких, сударь, приказных, что и виду-то человеческого на нем нет, обличье-то человеческое истеряно. А те им за малую благостыню* на гербовых листах* злостные кляузы строчат на ближних. И начнётся у них, сударь, суд да дело, и несть конца мучениям. Судятся, судятся здесь да в губернию* поедут, а там уж их и ждут да от радости руками плещут. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается: водят их, водят, волочат их, волочат, а они еще и рады этому волоченью, того только им и надобно. «Я, говорит, потрачусь, да уж и ему станет в копейку». Я было хотел все это стихами изобразить...
Эскиз костюма Кулигина к спектаклю «Гроза» Драматического театра Балтийского флота (Кронштадт). 1950 г. Художник Е. П. Якунина. Из фондов СПбГМТМИ.
Б О Р И С. А вы умеете стихами?
К У Л И Г И Н. По-старинному, сударь. Поначитался-таки Ломоносова*, Державина*... Мудрец был Ломоносов, испытатель природы... А ведь тоже из нашего, из простого звания.
Б О Р И С. Вы бы и написали. Это было бы интересно.
К У Л И Г И Н. Как можно, сударь! Съедят, живого проглотят. Мне уж и так, сударь, за мою болтовню достаётся; да не могу, люблю разговор рассыпать! Вот еще про семейную жизнь хотел я вам, сударь, рассказать; да когда-нибудь в другое время. А тоже есть что послушать.
Входят Феклуша и другая женщина.
Ф Е К Л У Ш А. Бла-алепие, милая, бла-алепие! Красота дивная! Да что уж говорить! В обетованной земле* живёте! И купечество всё народ благочестивый, добродетелями многими украшенный! Щедростью и подаяниями многими! Я так довольна, так, матушка, довольна, по горлышко! За наше неоставление* им еще больше щедрот приумножится, а особенно дому Кабановых.
Уходят.
Б О Р И С. Кабановых?
К У Л И Г И Н. Ханжа, сударь! Нищих оделяет, а домашних заела совсем.
Молчание.
Только б мне, сударь, перпету-мобиль* найти!
Б О Р И С. Что ж бы вы сделали?
К У Л И Г И Н. Как же, сударь! Ведь англичане миллион дают; я бы все деньги для общества и употребил, для поддержки. Работу надо дать мещанству-то*. А то руки есть, а работать нечего.
Б О Р И С. А вы надеетесь найти перпетуум-мобиле?
К У Л И Г И Н. Непременно, сударь! Вот только бы теперь на модели деньжонками раздобыться. Прощайте, сударь! (Уходит.)
Эскиз костюма Феклуши к спектаклю «Гроза» Малого театра (Москва). 1974 г. Художник В. Я. Левенталь. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
С противоположной стороны входят Кабанова, Кабанов, Катерина и Варвара.
Кабанова, Кабанов, Катерина и Варвара.
К А Б А Н О В. Да как же я могу, маменька, вас ослушаться!
К А Б А Н О В А. Не очень-то нынче старших уважают.
В А Р В А Р А (про себя). Не уважишь тебя, как же!
К А Б А Н О В. Я, кажется, маменька, из вашей воли ни на шаг.
К А Б А Н О В А. Поверила бы я тебе, мой друг, кабы своими глазами не видала да своими ушами не сдыхала, каково теперь стало почтение родителям от детей-то! Хоть бы то-то помнили, сколько матери болезней от детей переносят.
К А Б А Н О В. Я, маменька...
К А Б А Н О В А. Если родительница что когда и обидное, по вашей гордости, скажет, так, я думаю, можно бы перенести! А, как ты думаешь?
К А Б А Н О В. Да когда же я, маменька, не переносил от вас?
К А Б А Н О В А. Мать стара, глупа; ну, а вы, молодые люди, умные, не должны с нас, дураков, и взыскивать.
К А Б А Н О В (вздыхая, в сторону). Ах ты, господи! (Матери.) Да смеем ли мы, маменька, подумать!
Эскиз костюма Кабанихи к спектаклю «Гроза» Александринского театра. 1916 г. Художник А. Я. Головин. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
К А Б А Н О В А. Ведь от любви родители и строги-то к вам бывают, от любви вас и бранят-то, всё думают добру научить. Ну, а это нынче не нравится. И пойдут детки-то по людям славить, что мать ворчунья, что мать проходу не даёт, со свету сживает. А сохрани господи, каким-нибудь словом снохе* не угодить, ну и пошёл разговор, что свекровь заела совсем.
К А Б А Н О В. Нешто, маменька, кто говорит про вас?
К А Б А Н О В. Да отсохни язык...
К А Б А Н О В А. Полно, полно, не божись! Грех! Я уж давно вижу, что тебе жена милее матери. С тех пор как женился, я уж от тебя прежней любви не вижу.
К А Б А Н О В. В чем же вы, маменька, это видите?
К А Б А Н О В А. Да во всём, мой друг! Мать чего глазами не увидит, так у нее сердце вещун, она сердцем может чувствовать. Аль жена тебя, что ли, отводит от меня, уж не знаю.
К А Б А Н О В. Да нет, маменька! Что вы, помилуйте!
К А Т Е Р И Н А. Для меня, маменька, все одно, что родная мать, что ты, да и Тихон тоже тебя любит.
К А Б А Н О В А. Ты бы, кажется, могла и помолчать, коли тебя не спрашивают. Не заступайся, матушка, не обижу небось! Ведь он мне тоже сын; ты этого не забывай! Что ты выскочила в глазах-то поюлить! Чтобы видели, что ли, как ты мужа любишь? Так знаем, знаем, в глазах-то ты это всем доказываешь.
Эскиз костюма Катерины к неосуществленной постановке спектакля «Гроза». 1920 г. Художник Б. М. Кустодиев.
К А Т Е Р И Н А. Ты про меня, маменька, напрасно это говоришь. Что при людях, что без людей, я все одна, ничего я из себя не доказываю.
К А Б А Н О В А. Да я об тебе и говорить не хотела; а так, к слову пришлось.
К А Т Е Р И Н А. Да хоть и к слову, за что ж ты меня обижаешь?
К А Б А Н О В А. Эка важная птица! Уж и обиделась сейчас.
К А Т Е Р И Н А. Напраслину-то терпеть кому ж приятно!
К А Б А Н О В А. Знаю я, знаю, что вам не по нутру мои слова, да что ж делать-то, я вам не чужая, у меня об вас сердце болит. Я давно вижу, что вам воли хочется. Ну что ж, дождётесь, поживёте и на воле, когда меня не будет. Вот уж тогда делайте что хотите, не будет над вами старших. А может, и меня вспомянете.
К А Б А Н О В. Да мы об вас, маменька, денно и нощно Бога молим, чтобы вам, маменька, Бог дал здоровья и всякого благополучия и в делах успеху.
К А Б А Н О В А. Ну, полно, перестань, пожалуйста. Может быть, ты и любил мать, пока был холостой. До меня ли тебе: у тебя жена молодая.
К А Б А Н О В. Одно другому не мешает-с: жена само по себе, а к родительнице я само по себе почтение имею.
Эскиз костюма Варвары. 1950-е гг. Художник В. В. Попов. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
К А Б А Н О В. Да для чего ж мне менять-с? Я обеих люблю.
К А Б А Н О В А. Ну да, так и есть, размазывай! Уж я вижу, что я вам помеха.
К А Б А Н О В. Думайте как хотите, на всё есть ваша воля; только я не знаю, что я за несчастный такой человек на свет рождён, что не могу вам угодить ничем.
К А Б А Н О В А. Что ты сиротой-то прикидываешься? Что ты нюни-то распустил? Ну какой ты муж? Посмотри ты на себя! Станет ли тебя жена бояться после этого?
К А Б А Н О В. Да зачем же ей бояться? С меня и того довольно, что она меня любит.
К А Б А Н О В А. Как зачем бояться! Как зачем бояться! Да ты рехнулся, что ли? Тебя не станет бояться, меня и подавно. Какой же это порядок-то в доме будет? Ведь ты, чай, с ней в законе живёшь. Али, по-вашему, закон ничего не значит? Да уж коли ты такие дурацкие мысли в голове держишь, ты бы при ней-то, по крайней мере, не болтал да при сестре, при девке; ей тоже замуж идти: этак она твоей болтовни наслушается, так после муж-то нам спасибо скажет за науку. Видишь ты, какой ещё ум-то у тебя, а ты еще хочешь своей волей жить.
Эскиз костюма Кабанихи. 1950-е гг. Художник В. В. Попов. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
К А Б А Н О В А. Так, по-твоему, нужно все лаской с женой? Уж и не прикрикнуть на неё и не пригрозить?
К А Б А Н О В. Да я, маменька...
К А Б А Н О В А (горячо). Хоть любовника заводи! А? И это, может быть, по-твоему, ничего? А? Ну, говори!
К А Б А Н О В. Да, ей-богу, маменька...
К А Б А Н О В А (совершенно хладнокровно). Дурак! (Вздыхает.) Что с дураком и говорить! Только грех один!
Молчание.
Я домой иду.
К А Б А Н О В. И мы сейчас, только раз-другой по бульвару пройдём.
К А Б А Н О В А. Ну, как хотите, только ты смотри, чтобы мне вас не дожидаться! Знаешь, я не люблю этого.
К А Б А Н О В. Нет, маменька, сохрани меня господи!
К А Б А Н О В А. То-то же! (Уходит.)
Эскиз костюма Тихона. 1950-е гг. Художник В. В. Попов. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Те же, без Кабановой.
К А Т Е Р И Н А. Чем же я-то виновата?
К А Б А Н О В. Кто ж виноват, я уж не знаю,
В А Р В А Р А. Где тебе знать!
К А Б А Н О В. То всё приставала: «Женись да женись, я хоть бы поглядела на тебя на женатого». А теперь поедом ест, проходу не даёт — всё за тебя.
В А Р В А Р А. Так нешто она виновата? Мать на неё нападает, и ты тоже. А еще говоришь, что любишь жену. Скучно мне глядеть-то на тебя! (Отворачивается.)
К А Б А Н О В. Толкуй тут! Что ж мне делать-то?
В А Р В А Р А. Знай своё дело — молчи, коли уж лучше ничего не умеешь. Что стоишь — переминаешься? По глазам вижу, что у тебя и на уме-то.
К А Б А Н О В. Ну, а что?
В А Р В А Р А. Известно, что. К Савёлу Прокофьичу хочется, выпить с ним. Что, не так, что ли?
К А Б А Н О В. Угадала, брат.
К А Т Е Р И Н А. Ты, Тиша, скорей приходи, а то маменька опять браниться станет.
В А Р В А Р А. Ты проворней, в самом деле, а то знаешь ведь!
К А Б А Н О В. Уж как не знать!
Эскиз костюма Тихона к спектаклю «Гроза» Александринского театра. 1916 г. Художник А. Я. Головин. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
В А Р В А Р А. Нам тоже невелика охота из-за тебя брань-то принимать.
К А Б А Н О В. Я мигом. Подождите! (Уходит.)
Катерина и Варвара.
К А Т Е Р И Н А. Так ты, Варя, жалеешь меня?
В А Р В А Р А (глядя в сторону). Разумеется, жалко.
К А Т Е Р И Н А. Так ты, стало быть, любишь меня? (Крепко целует.)
В А Р В А Р А. За что ж мне тебя не любить-то.
К А Т Е Р И Н А. Ну, спасибо тебе! Ты милая такая, я сама тебя люблю до смерти.
Молчание.
Знаешь, мне что в голову пришло?
В А Р В А Р А. Что?
К А Т Е Р И Н А. Отчего люди не летают?
В А Р В А Р А. Я не понимаю, что ты говоришь.
К А Т Е Р И Н А. Я говорю, отчего люди не летают так, как птицы? Знаешь, мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела. Попробовать нешто теперь? (Хочет бежать.)
Эскиз костюма Катерины к спектаклю «Гроза» Александринского театра. 1916 г. Художник А. Я. Головин. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
К А Т Е Р И Н А (вздыхая). Какая я была резвая! Я у вас завяла совсем.
В А Р В А Р А. Ты думаешь, я не вижу?
К А Т Е Р И Н А. Такая ли я была! Я жила, ни об чем не тужила, точно птичка на воле. Маменька во мне души не чаяла, наряжала меня, как куклу, работать не принуждала; что хочу, бывало, то и делаю. Знаешь, как я жила в девушках? Вот я тебе сейчас расскажу. Встану я, бывало, рано; коли летом, так схожу на ключок, умоюсь, принесу с собой водицы и все, все цветы в доме полью. У меня цветов было много-много. Потом пойдём с маменькой в церковь, все и странницы, — у нас полон дом был странниц* да богомолок*. А придем из церкви, сядем за какую-нибудь работу, больше по бархату золотом*, а странницы станут рассказывать: где они были, что видели, жития* разные, либо стихи поют. Так до обеда время и пройдет. Тут старухи уснуть лягут, а я по саду гуляю. Потом к вечерне, а вечером опять рассказы да пение. Таково хорошо было!
В А Р В А Р А. Да ведь и у нас то же самое.
К А Т Е Р И Н А. Да здесь всё как будто из-под неволи. И до смерти я любила в церковь ходить! Точно, бывало, я в рай войду и не вижу никого, и время не помню, и не слышу, когда служба кончится. Точно как все это в одну секунду было. Маменька говорила, что все, бывало, смотрят на меня, что со мной делается. А знаешь: в солнечный день из купола такой светлый столб вниз идёт, и в этом столбе ходит дым, точно облако, и вижу я, бывало, будто ангелы в
Эскиз костюма Катерины к спектаклю «Гроза» Театра Суходольских (Московского драматического театра). 1915 г. Художник В. А. Симов. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
В А Р В А Р А. А что же?
К А Т Е Р И Н А (помолчав). Я умру скоро.
В А Р В А Р А. Полно, что ты!
К А Т Е Р И Н А. Нет, я знаю, что умру. Ох, девушка, что-то со мной недоброе делается, чудо какое-то! Никогда со мной этого не было. Что-то во мне такое необыкновенное. Точно я снова жить начинаю, или... уж и не знаю.
В А Р В А Р А. Что же с тобой такое?
Эскиз костюма Варвары к спектаклю «Гроза» Александринского театра. 1916 г. Художник А. Я. Головин. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
В А Р В А Р А. Что с тобой? Здорова ли ты?
К А Т Е Р И Н А. Здорова... Лучше бы я больна была, а то нехорошо. Лезет мне в голову мечта какая-то. И никуда я от нее не уйду. Думать стану — мыслей никак не соберу, молиться — не отмолюсь никак. Языком лепечу слова, а на уме совсем не то: точно мне лукавый в уши шепчет, да все про такие дела нехорошие. И то мне представляется, что мне самое себе совестно сделается. Что со мной? Перед бедой перед какой-нибудь это! Ночью, Варя, не спится мне, все мерещится шёпот какой-то: кто-то так ласково говорит со мной, точно голубь воркует. Уж не снятся мне, Варя, как прежде, райские деревья да горы, а точно меня кто-то обнимает так горячо-горячо и ведет меня куда-то, и я иду за ним, иду...
В А Р В А Р А. Ну?
К А Т Е Р И Н А. Да что же это я говорю тебе: ты — девушка.
В А Р В А Р А (оглядываясь). Говори! Я хуже тебя.
К А Т Е Р И Н А. Ну, что ж мне говорить? Стыдно мне.
В А Р В А Р А. Говори, нужды нет!
К А Т Е Р И Н А. Сделается мне так душно, так душно дома, что бежала бы. И такая мысль придёт на меня, что, кабы моя воля, каталась бы я теперь по Волге, на лодке, с песнями, либо на тройке* на хорошей, обнявшись...
Эскиз костюма Катерины к спектаклю «Гроза» Драматического театра Балтийского флота (Кронштадт). 1950 г. Художник Е. П. Якунина. Из фондов СПбГМТМИ.
К А Т Е Р И Н А. А ты почём знаешь?
В А Р В А Р А. Еще бы не знать!
К А Т Е Р И Н А. Ах, Варя, грех у меня на уме! Сколько я, бедная, плакала, чего уж я над собой не делала! Не уйти мне от этого греха. Никуда не уйти. Ведь это нехорошо, ведь это страшный грех, Варенька, что я другого люблю?
В А Р В А Р А. Что мне тебя судить! У меня свои грехи есть.
К А Т Е Р И Н А. Что же мне делать! Сил моих не хватает. Куда мне деваться; я от тоски что-нибудь сделаю над собой!
В А Р В А Р А. Что ты! Что с тобой! Вот погоди, завтра братец уедет, подумаем; может быть, и видеться можно будет.
К А Т Е Р И Н А. Нет, нет, не надо! Что ты! Что ты! Сохрани господи!
В А Р В А Р А. Чего ты испугалась?
К А Т Е Р И Н А. Если я с ним хоть раз увижусь, я убегу из дому, я уж не пойду домой ни за что на свете.
В А Р В А Р А. А вот погоди, там увидим.
К А Т Е Р И Н А. Нет, нет, и не говори мне, я и слушать не хочу.
В А Р В А Р А. А что за охота сохнуть-то! Хоть умирай с тоски, пожалеют, что ль, тебя! Как же, дожидайся. Так какая ж неволя себя мучить-то!
Входит Барыня с палкой и два лакея в треугольных шляпах сзади.
Эскиз костюма Варвары к спектаклю «Гроза» Драматического театра Балтийского флота (Кронштадт). 1950 г. Художник Е. П. Якунина. Из фондов СПбГМТМИ.
Те же и Барыня.
Б А Р Ы Н Я. Что, красавицы? Что тут делаете? Молодцов поджидаете, кавалеров? Вам весело? Весело? Красота-то ваша вас радует? Вот красота-то куда ведёт. (Показывает на Волгу.) Вот, вот, в самый омут.
Варвара улыбается.
Что смеётесь! Не радуйтесь! (Стучит палкой.) Все в огне гореть будете неугасимом. Все в смоле будете кипеть неутолимой. (Уходя.) Вон, вон куда красота-то ведет! (Уходит.)
Эскиз костюма Сумасшедшей Барыни. 1950-е гг. Художник В. В. Попов. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Катерина и Варвара.
В А Р В А Р А. На свою бы тебе голову, старая карга!
К А Т Е Р И Н А. Что она сказала такое, а? Что она сказала?
В А Р В А Р А. Вздор всё. Очень нужно слушать, что она городит. Она всем так пророчит. Всю жизнь смолоду-то грешила. Спроси-ка, что об ней порасскажут! Вот умирать-то и боится. Чего сама-то боится, тем и других пугает. Даже все мальчишки в городе от нее прячутся, грозит на них палкой да кричит (передразнивая): «Все гореть в огне будете!»
К А Т Е Р И Н А (зажмурившись). Ах, ах, перестань! У меня сердце упало.
В А Р В А Р А. Есть чего бояться! Дура старая...
К А Т Е Р И Н А. Боюсь, до смерти боюсь. Все она мне в глазах мерещится.
Молчание.
В А Р В А Р А (оглядываясь). Что это братец нейдёт, вон, никак, гроза заходит.
К А Т Е Р И Н А (с ужасом). Гроза! Побежим домой! Поскорее!
В А Р В А Р А. Что ты, с ума, что ли, сошла? Как же ты без братца-то домой покажешься?
К А Т Е Р И Н А. Нет, домой, домой! Бог с ним!
Эскиз костюма Барыни к спектаклю «Гроза» Александринского театра. 1916 г. Художник А. Я. Головин. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
В А Р В А Р А. Да что ты уж очень боишься: еще далеко гроза-то.
К А Т Е Р И Н А. А коли далеко, так, пожалуй, подождём немного; а право бы, лучше идти. Пойдем лучше!
В А Р В А Р А. Да ведь уж коли чему быть, так и дома не спрячешься.
К А Т Е Р И Н А. Да всё-таки лучше, все покойнее: дома-то я к образам да Богу молиться!
В А Р В А Р А. Я и не знала, что ты так грозы боишься. Я вот не боюсь.
К А Т Е Р И Н А. Как, девушка, не бояться! Всякий должен бояться. Не то страшно, что убьёт тебя, а то, что смерть тебя вдруг застанет, как ты есть, со всеми твоими грехами, со всеми помыслами лукавыми. Мне умереть не страшно, а как я подумаю, что вот вдруг я явлюсь перед Богом такая, какая я здесь с тобой, после этого разговору-то, — вот что страшно. Что у меня на уме-то! Какой грех-то! Страшно вымолвить!
Гром.
Ах!
Кабанов входит.
В А Р В А Р А. Вот братец идёт. (Кабанову.) Беги скорей!
Гром.
К А Т Е Р И Н А. Ах! Скорей, скорей!
Эскиз костюмов Лакеев Сумасшедшей Барыни к спектаклю «Гроза» Александринского театра. 1916 г. Художник А. Я. Головин. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Комната в доме Кабановых.
Эскиз декорации к спектаклю «Гроза» Драматического театра Балтийского флота (Кронштадт). 1950 г. Художник Е. П. Якунина. Из фондов СПбГМТМИ.
Глаша (собирает платье в узлы) и Феклуша (входит).
Ф Е К Л У Ш А. Милая девушка, все-то ты за работой! Что делаешь, милая?
Г Л А Ш А. Хозяина в дорогу собираю.
Ф Е К Л У Ш А. Аль едет куда свет наш?
Г Л А Ш А. Едет.
Ф Е К Л У Ш А. Надолго, милая, едет?
Г Л А Ш А. Нет, ненадолго.
Ф Е К Л У Ш А. Ну, скатертью ему дорога! А что, хозяйка-то станет выть* аль нет?
Г Л А Ш А. Уж не знаю, как тебе сказать.
Ф Е К Л У Ш А. Да она у вас воет когда?
Г Л А Ш А. Не слыхать что-то.
Ф Е К Л У Ш А. Уж больно я люблю, милая девушка, слушать, коли кто хорошо воет-то!
Молчание.
Эскиз костюмов Феклуши и Глаши к неосуществленной постановке спектакля «Гроза». 1920 г. Художник Б. М. Кустодиев. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
А вы, девушка, за убогой-то* присматривайте, не стянула б чего.
Г Л А Ш А. Кто вас разберёт, все вы друг на друга клеплете*. Что вам ладно-то не живётся? Уж у нас ли, кажется, вам, странным*, не житьё, а вы все ссоритесь да перекоряетесь; греха-то вы не боитесь.
Ф Е К Л У Ш А. Нельзя, матушка, без греха: в миру живём. Вот что я тебе скажу, милая девушка: вас, простых людей, каждого один враг смущает, а к нам, к странным людям, к кому шесть, к кому двенадцать приставлено; вот и надобно их всех побороть. Трудно, милая девушка!
Г Л А Ш А. Отчего ж к вам так много?
Ф Е К Л У Ш А. Это, матушка, враг-то из ненависти на нас, что жизнь такую праведную ведём. А я, милая девушка, не вздорная, за мной этого греха нет. Один грех за мной есть точно, я сама знаю, что есть. Сладко поесть люблю. Ну так что ж! По немощи моей Господь посылает.
Г Л А Ш А. А ты, Феклуша, далеко ходила?
Ф Е К Л У Ш А. Нет, милая. Я, по своей немощи, далеко не ходила; а слыхать — много слыхала. Говорят, такие страны есть, милая девушка, где и царей-то нет православных, а салтаны землей
Эскиз костюма Глаши к спектаклю «Гроза» Александринского театра. 1916 г. Художник А. Я. Головин. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
правят. В одной земле сидит на троне салтан Махнут* турецкий, а в другой — салтан Махнут персидский; и суд творят они, милая девушка, надо всеми людьми, и, что ни судят они, всё неправильно. И не могут они, милая, ни одного дела рассудить праведно, такой уж им предел положен. У нас закон праведный, а у них, милая, неправедный; что по нашему закону так выходит, а по-ихнему все напротив. И все судьи у них, в ихних странах, тоже все неправедные; так им, милая девушка, и в просьбах пишут: «Суди меня, судья неправедный!». А то есть ещё земля, где все люди с песьими головами.
Г Л А Ш А. Отчего же так — с пёсьими?
Ф Е К Л У Ш А. За неверность. Пойду я, милая девушка, по купечеству поброжу: не будет ли чего на бедность. Прощай покудова!
Г Л А Ш А. Прощай!
Феклуша уходит.
Вот ещё какие земли есть! Каких-то, каких-то чудес на свете нет! А мы тут сидим, ничего не знаем. Ещё хорошо, что добрые люди есть; нет-нет да и услышишь, что на белом свете делается; а то бы так дураками и померли.
Входят Катерина и Варвара.
Эскиз костюма Феклуши к спектаклю «Гроза» Александринского театра. 1916 г. Художник А. Я. Головин. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Катерина и Варвара.
В А Р В А Р А (Глаше). Тащи узлы-то в кибитку, лошади приехали. (Катерине.) Молоду тебя замуж-то отдали, погулять-то тебе в девках не пришлось; вот у тебя сердце-то и не уходилось ещё.
Глаша уходит.
К А Т Е Р И Н А. И никогда не уходится.
В А Р В А Р А. Отчего же?
К А Т Е Р И Н А. Такая уж я зародилась, горячая! Я ещё лет шести была, не больше, так что сделала! Обидели меня чем-то дома, а дело было к вечеру, уж темно, я выбежала на Волгу, села в лодку, да и отпихнула ее от берега. На другое утро уж нашли, вёрст за десять!
В А Р В А Р А. Ну, а парни поглядывали на тебя?
К А Т Е Р И Н А. Как не поглядывать!
В А Р В А Р А. Что же ты? Неужто не любила никого?
К А Т Е Р И Н А. Нет, смеялась только.
В А Р В А Р А. А ведь ты, Катя, Тихона не любишь.
К А Т Е Р И Н А. Нет, как не любить! Мне жалко его очень.
Эскиз костюма Катерины к спектаклю «Гроза» Александринского театра. 1916 г. Художник А. Я. Головин. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
В А Р В А Р А. Нет, не любишь. Коли жалко, так не любишь. Да и не за что, надо правду сказать. И напрасно ты от меня скрываешься! Давно уж я заметила, что ты любишь одного человека.
К А Т Е Р И Н А (с испугом). Почём же ты заметила?
В А Р В А Р А. Как ты смешно говоришь! Маленькая я, что ли! Вот тебе первая примета: как ты увидишь его, вся в лице переменишься.
Катерина потупляет глаза.
Да мало ли...
К А Т Е Р И Н А (потупившись). Ну, кого же?
В А Р В А Р А. Да ведь ты сама знаешь, что называть-то?
К А Т Е Р И Н А. Нет, назови! По имени назови!
В А Р В А Р А. Бориса Григорьича.
К А Т Е Р И Н А. Ну да, его, Варенька, его! Только ты, Варенька, ради бога...
В А Р В А Р А. Ну, вот ещё! Ты сама-то, смотри, не проговорись как-нибудь.
К А Т Е Р И Н А. Обманывать-то я не умею; скрыть-то ничего не могу.
Эскиз костюма Варвары к спектаклю «Гроза» Драматического театра Балтийского флота (Кронштадт). 1950 г. Художник Е. П. Якунина. Из фондов СПбГМТМИ.
В А Р В А Р А. Ну, а ведь без этого нельзя; ты вспомни, где ты живешь! У нас весь дом на том держится. И я не обманщица была, да выучилась, когда нужно стало. Я вчера гуляла, так его видела, говорила с ним.
К А Т Е Р И Н А (после непродолжительного молчания, потупившись). Ну так что ж?
В А Р В А Р А. Кланяться тебе приказал. Жаль, говорит, что видеться негде.
К А Т Е Р И Н А (потупившись еще более). Где же видеться! Да и зачем...
В А Р В А Р А. Скучный такой...
К А Т Е Р И Н А. Не говори мне про него, сделай милость, не говори! Я его и знать не хочу! Я буду мужа любить. Тиша, голубчик мой, ни на кого тебя не променяю! Я и думать-то не хотела, а ты меня смущаешь.
В А Р В А Р А. Да не думай, кто ж тебя заставляет?
К А Т Е Р И Н А. Не жалеешь ты меня ничего! Говоришь: не думай, а сама напоминаешь. Разве я хочу об нём думать; да что делать, коли из головы нейдёт. Об чём ни задумаю, а он так и стоит перед глазами. И хочу себя переломить, да не могу никак. Знаешь ли ты, меня нынче ночью опять враг смущал. Ведь я было из дому ушла.
В А Р В А Р А. Ты какая-то мудрёная, бог с тобой! А по-моему: делай что хочешь, только бы шито да крыто было.
Эскиз костюма Катерины к спектаклю «Гроза» Драматического театра Балтийского флота (Кронштадт). 1950 г. Художник Е. П. Якунина. Из фондов СПбГМТМИ.
К А Т Е Р И Н А. Не хочу я так. Да и что хорошего! Уж я лучше буду терпеть, пока терпится.
В А Р В А Р А. А не стерпится, что ж ты сделаешь?
К А Т Е Р И Н А. Что я сделаю?
В А Р В А Р А. Да, что сделаешь?
К А Т Е Р И Н А. Что мне только захочется, то и сделаю.
В А Р В А Р А. Сделай, попробуй, так тебя здесь заедят.
К А Т Е Р И Н А. А что мне! Я уйду, да и была такова.
В А Р В А Р А. Куда ты уйдешь? Ты мужняя жена.
К А Т Е Р И Н А. Эх, Варя, не знаешь ты моего характеру! Конечно, не дай бог этому случиться! А уж коли очень мне здесь опостынет, так не удержат меня никакой силой. В окно выброшусь, в Волгу кинусь. Не хочу здесь жить, так не стану, хоть ты меня режь!
Молчание.
Эскиз костюма Варвары к спектаклю «Гроза» ЛОСПС (Ленинград). 1933 г. Художник В. Н. Шкляев. Из фондов СПбГМТМИ.
В А Р В А Р А. Знаешь что, Катя! Как Тихон уедет, так давай в саду спать, в беседке.
К А Т Е Р И Н А. Ну зачем, Варя?
В А Р В А Р А. Да нешто не всё равно?
К А Т Е Р И Н А. Боюсь я в незнакомом-то месте ночевать.
В А Р В А Р А. Чего бояться-то! Глаша с нами будет.
К А Т Е Р И Н А. Всё как-то робко! Да я, пожалуй.
В А Р В А Р А. Я б тебя и не звала, да меня-то одну маменька не пустит, а мне нужно.
К А Т Е Р И Н А (смотря на нее). Зачем же тебе нужно?
В А Р В А Р А (смеется). Будем там ворожить с тобой.
К А Т Е Р И Н А. Шутишь, должно быть?
В А Р В А Р А. Известно, шучу; а то неужто в самом деле?
Молчание.
Эскиз костюма Катерины к спектаклю «Гроза» Малого театра (Москва). 1974 г. Художник В. Я. Левенталь. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
К А Т Е Р И Н А. Где ж это Тихон-то?
В А Р В А Р А. На что он тебе?
К А Т Е Р И Н А. Нет, я так. Ведь скоро едет.
В А Р В А Р А. С маменькой сидят, запершись. Точит она его теперь, как ржа* железо.
К А Т Е Р И Н А. За что же?
В А Р В А Р А. Ни за что, так, уму-разуму учит. Две недели в дороге будет, заглазное* дело! Сама посуди! У неё сердце все изноет, что он на своей воле гуляет. Вот она ему теперь и надает приказов, один другого грозней, да потом к образу поведет*, побожиться заставит, что все так точно он и сделает, как приказано.
К А Т Е Р И Н А. И на воле-то он словно связанный.
В А Р В А Р А. Да, как же, связанный! Он как выедет, так запьёт. Он теперь слушает, а сам думает, как бы ему вырваться-то поскорей.
Входят Кабанова и Кабанов.
Эскиз костюма Варвары. 1950-е гг. Художник В. В. Попов. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина
Те же. Кабанова и Кабанов.
К А Б А Н О В А. Ну, ты помнишь всё, что я тебе сказала? Смотри ж, помни! На носу себе заруби!
К А Б А Н О В. Помню, маменька.
К А Б А Н О В А. Ну, теперь всё готово. Лошади приехали, проститься тебе только, да и с богом.
К А Б А Н О В. Да-с, маменька, пора.
К А Б А Н О В А. Ну!
К А Б А Н О В. Чего изволите-с?
К А Б А Н О В А. Что ж ты стоишь, разве порядку не знаешь? Приказывай жене-то, как жить без тебя.
Катерина потупила глаза в землю.
К А Б А Н О В. Да она, чай, сама знает.
К А Б А Н О В А. Разговаривай ещё! Ну, ну, приказывай! Чтоб и я слышала, что ты ей приказываешь! А потом приедешь, спросишь, так ли все исполнила.
К А Б А Н О В (становясь против Катерины). Слушайся маменьки, Катя!
К А Б А Н О В А. Скажи, чтоб не грубила свекрови.
К А Б А Н О В. Не груби!
Эскиз костюма Тихона к спектаклю «Гроза». 1938 г. Художник Д. Ф. Попов. Из фондов Музея при Российской академии художеств.
К А Б А Н О В А. Чтоб почитала свекровь, как родную мать!
К А Б А Н О В. Почитай, Катя, маменьку, как родную мать!
К А Б А Н О В А. Чтоб сложа ручки не сидела, как барыня!
К А Б А Н О В. Работай что-нибудь без меня!
К А Б А Н О В А. Чтоб в окна глаз не пялила!
К А Б А Н О В. Да, маменька, когда ж она...
К А Б А Н О В А. Ну, ну!
К А Б А Н О В. В окна не гляди!
К А Б А Н О В А. Чтоб на молодых парней не заглядывалась без тебя!
К А Б А Н О В. Да что ж это, маменька, ей-богу!
К А Б А Н О В А (строго). Ломаться-то нечего! Должен исполнять, что мать говорит. (С улыбкой.) Оно все лучше, как приказано-то.
К А Б А Н О В (сконфузившись). Не заглядывайся на парней!
Катерина строго взглядывает на него.
К А Б А Н О В А. Ну, теперь поговорите промежду себя, коли что нужно. Пойдем, Варвара!
Уходят.
Эскиз костюма Кабанихи к спектаклю «Гроза». 1920 г. Художник Б. М. Кустодиев. Из фондов СПбГМТМИ.
Эскиз декорации к спектаклю «Гроза». 1940-е гг. Художник А. Г. Коротаев. Из фондов Коми-Пермяцкого краеведческого музея им. П. И. Субботина-Пермяка.
Кабанов и Катерина (стоит, как будто в оцепенении).
К А Б А Н О В. Катя!
Молчание.
Катя, ты на меня не сердишься?
К А Т Е Р И Н А (после непродолжительного молчания, покачав головой). Нет!
К А Б А Н О В. Да что ты такая? Ну, прости меня!
К А Т Е Р И Н А (всё в том же состоянии, слегка покачав головой). Бог с тобой! (Закрыв лицо рукою.) Обидела она меня!
К А Б А Н О В. Всё к сердцу-то принимать, так в чахотку скоро попадешь. Что ее слушать-то! Ей ведь что-нибудь надо ж говорить! Ну, и пущай она говорит, а ты мимо ушей пропущай! Ну, прощай, Катя!
К А Т Е Р И Н А (кидаясь на шею мужу). Тиша, не уезжай! Ради бога, не уезжай! Голубчик, прошу я тебя!
К А Б А Н О В. Нельзя, Катя. Коли маменька посылает, как же я не поеду!
К А Т Е Р И Н А. Ну, бери меня с собой, бери!
К А Б А Н О В (освобождаясь из ее объятий). Да нельзя!
К А Т Е Р И Н А. Отчего же, Тиша, нельзя?
Эскиз костюма Катерины к спектаклю «Гроза» Малого театра (Москва). 1961 г. Художник Ю. М. Волкова. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
К А Б А Н О В. Куда как весело с тобой ехать! Вы меня уж заездили здесь совсем! Я не чаю, как вырваться-то, а ты еще навязываешься со мной.
К А Т Е Р И Н А. Да неужели же ты разлюбил меня?
К А Б А Н О В. Да не разлюбил; а с этакой-то неволи от какой хочешь красавицы жены убежишь! Ты подумай то: какой ни на есть, а я все-таки мужчина, всю жизнь вот этак жить, как ты видишь, так убежишь и от жены. Да как знаю я теперича, что недели две никакой грозы надо мной не будет, кандалов эких на ногах нет, так до жены ли мне?
К А Т Е Р И Н А. Как же мне любить-то тебя, когда ты такие слова говоришь?
К А Б А Н О В. Слова как слова! Какие же мне ещё слова говорить! Кто тебя знает, чего ты боишься! Ведь ты не одна, ты с маменькой остаёшься.
К А Т Е Р И Н А. Не говори ты мне об ней, не тирань ты моего сердца! Ах, беда моя, беда! (Плачет.) Куда мне, бедной, деться? За кого мне ухватиться? Батюшки мои, погибаю я!
К А Б А Н О В. Да полно ты!
К А Т Е Р И Н А (подходит к мужу и прижимается к нему). Тиша, голубчик, кабы ты остался, либо взял ты меня с собой, как бы я тебя любила, как бы я тебя голубила, моего милого! (Ласкает его.)
Эскиз костюма Тихона к спектаклю «Гроза» МХАТа. 1996 г. Художник В. Я. Левенталь. Из фондов Музея МХАТ.
К А Б А Н О В. Не разберу я тебя, Катя! То от тебя слова не добьёшься, не то что ласки, а то так сама лезешь.
К А Т Е Р И Н А. Тиша, на кого ты меня оставляешь! Быть беде без тебя! Быть беде!
К А Б А Н О В. Ну, да ведь нельзя, так уж нечего делать.
К А Т Е Р И Н А. Ну, так вот что! Возьми ты с меня какую-нибудь клятву страшную...
К А Б А Н О В. Какую клятву?
К А Т Е Р И Н А. Вот какую; чтобы не смела я без тебя ни под каким видом ни говорить ни с кем чужим, ни видеться, чтобы и думать я не смела ни о ком, кроме тебя.
К А Б А Н О В. Да на что ж это?
К А Т Е Р И Н А. Успокой ты мою душу, сделай такую милость для меня!
К А Б А Н О В. Как можно за себя ручаться, мало ль что может в голову прийти.
К А Т Е Р И Н А (падая на колени). Чтоб не видать мне ни отца, ни матери! Умереть мне без покаяния, если я...
К А Б А Н О В (поднимая её). Что ты! Что ты! Какой грех-то! Я и слушать не хочу!
Голос Кабановой: «Пора, Тихон!»
Входят Кабанова, Варвара и Глаша.
Эскиз костюма Катерины к спектаклю «Гроза» Ярославского драматического театра им. Ф. Волкова. 1936 г. Художник А. И. Ипполитов. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
Те же, Кабанова, Варвара и Глаша.
К А Б А Н О В А. Ну, Тихон, пора! Поезжай с богом! (Садится.) Садитесь все!
Все садятся. Молчание.
Ну, прощай! (Встаёт, и все встают.)
К А Б А Н О В (подходя к матери). Прощайте, маменька!
К А Б А Н О В А (жестом показывает на землю). В ноги, в ноги!
Кабанов кланяется в ноги, потом целуется с матерью.
Прощайся с женою!
К А Б А Н О В. Прощай, Катя!
Катерина кидается ему на шею.
К А Б А Н О В А. Что на шею-то виснешь, бесстыдница! Не с любовником прощаешься! Он тебе муж, глава! Аль порядку не знаешь! В ноги кланяйся!
Катерина кланяется в ноги.
К А Б А Н О В. Прощай, сестрица! (Целуется с Варварой.) Прощай, Глаша! (Целуется, с Глашей.) Прощайте, маменька! (Кланяется.)
К А Б А Н О В А. Прощай! Дальние проводы — лишние слёзы.
Кабанов уходит, за ним Катерина, Варвара и Глаша.
Эскиз костюма Кабанихи к спектаклю «Гроза» Драматического театра Балтийского флота (Кронштадт). 1950 г. Художник Е. П. Якунина. Из фондов СПбГМТМИ.
Входят Катерина и Варвара.
Эскиз костюмов Кабанихи, Тихона и Катерины к спектаклю «Гроза» Прокопьевского драматического театра им. Ленинского комсомола. 1961 г. Художник А. Г. Островский. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
Кабанова, Катерина и Варвара.
К А Б А Н О В А. Ты вот похвалялась, что мужа очень любишь; вижу я теперь твою любовь-то. Другая хорошая жена, проводивши мужа-то, часа полтора воет, лежит на крыльце; а тебе, видно, ничего.
К А Т Е Р И Н А. Не к чему! Да и не умею. Что народ-то смешить!
К А Б А Н О В А. Хитрость-то не великая. Кабы любила, так бы выучилась. Коли порядком не умеешь, ты хоть бы пример-то этот сделала; все-таки пристойнее; а то, видно, на словах-то только. Ну, я богу молиться пойду; не мешайте мне.
В А Р В А Р А. Я со двора пойду.
К А Б А Н О В А (ласково). А мне что! Поди! Гуляй, пока твоя пора придет. Еще насидишься!
Уходят Кабанова и Варвара.
Эскиз костюма Катерины к спектаклю «Гроза» Александринского театра. 1916 г. Художник А. Я. Головин. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
К А Т Е Р И Н А (одна, задумчиво). Ну, теперь тишина у нас в доме воцарится. Ах, какая скука! Хоть бы дети чьи-нибудь! Эко горе! Деток-то у меня нет: всё бы я и сидела с ними да забавляла их. Люблю очень с детьми разговаривать, — ангелы ведь это. (Молчание.) Кабы я маленькая умерла, лучше бы было. Глядела бы я с неба на землю да радовалась всему. А то полетела бы невидимо, куда захотела. Вылетела бы в поле и летала бы с василька на василек по ветру, как бабочка. (Задумывается.) А вот что сделаю: я начну работу какую-нибудь по обещанию; пойду в гостиный двор*, куплю холста, да и буду шить белье, а потом раздам бедным. Они за меня Бога помолят. Вот и засядем шить с Варварой, и не увидим, как время пройдет; а тут Тиша приедет.
Входит Варвара.
Эскиз костюма Катерины. 1950-е гг. Художник В. В. Попов. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина
Катерина и Варвара.
В А Р В А Р А (покрывает голову платком перед зеркалом). Я теперь гулять пойду; а ужо нам Глаша постелет постели в саду, маменька позволила. В саду, за малиной, есть калитка, её маменька запирает на замок, а ключ прячет. Я его унесла, а ей подложила другой, чтоб не заметила. На вот, может быть, понадобится. (Подаёт ключ.) Если увижу, так скажу, чтоб приходил к калитке.
К А Т Е Р И Н А (с испугом отталкивая ключ). На что! На что! Не надо, не надо!
В А Р В А Р А. Тебе не надо, мне понадобится; возьми, не укусит он тебя.
К А Т Е Р И Н А. Да что ты затеяла-то, греховодница! Можно ли это! Подумала ль ты? Что ты! Что ты!
В А Р В А Р А. Ну, я много разговаривать не люблю; да и некогда мне. Мне гулять пора. (Уходит.)
Эскиз костюма Варвары к спектаклю «Гроза» ЛОСПС (Ленинград). 1933 г. Художник В. Н. Шкляев. Из фондов СПбГМТМИ
К А Т Е Р И Н А (одна, держа ключ в руках). Что она это делает-то? Что она только придумывает? Ах, сумасшедшая, право, сумасшедшая! Вот погибель-то! Вот она! Бросить его, бросить далеко, в реку кинуть, чтоб не нашли никогда. Он руки-то жжет, точно уголь. (Подумав.) Вот так-то и гибнет наша сестра-то. В неволе-то кому весело! Мало ли что в голову-то придёт. Вышел случай, другая и рада, так очертя голову и кинется. А как же это можно, не подумавши, не рассудивши-то! Долго ли в беду попасть! А там и плачься всю жизнь, мучайся; неволя-то еще горче покажется. (Молчание.) А горька неволя, ох как горька! Кто от неё не плачет! А пуще всех мы, бабы. Вот хоть я теперь! Живу, маюсь, просвету себе не вижу! Да и не увижу, знать! Что дальше, то хуже. А теперь ещё этот грех-то на меня. (Задумывается.) Кабы не свекровь!.. Сокрушила она меня... от неё мне и дом-то опостылел; стены-то даже противны. (Задумчиво смотрит на ключ.) Бросить его? Разумеется, надо бросить. И как он это ко мне в руки попал? На соблазн, на пагубу мою. (Прислушивается.) Ах, кто-то идёт. Так сердце и упало. (Прячет ключ в карман.) Нет!.. Никого!.. Что я так испугалась! И ключ спрятала... Ну, уж, знать, там ему и быть! Видно, сама судьба того хочет! Да какой же в этом грех, если я взгляну на него раз, хоть издали-то! Да хоть и поговорю-то, так все не беда! А как же я мужу-то!.. Да ведь он сам не захотел. Да может, такого и случая-то еще во всю жизнь не выдет. Тогда и плачься на себя: был случай, да не умела пользоваться. Да что я говорю-то, что я себя обманываю? Мне хоть умереть, да увидеть его. Перед кем я притворяюсь-то!.. Бросить ключ! Нет, ни за что на свете! Он мой теперь... Будь что будет, а я Бориса увижу! Ах, кабы ночь поскорее!..
Эскиз костюма Катерины к спектаклю «Гроза» ЛОСПС (Ленинград). 1933 г. Художник В. Н. Шкляев. Из фондов СПбГМТМИ
Эскизы костюмов к спектаклю «Гроза». 1990 г. Художник В. Н. Мухина. Из фондов Музейно-выставочного объединения «Манеж».
Эскиз декорации к спектаклю «Гроза» Драматического театра Балтийского флота (Кронштадт). 1950 г. Художник Е.П.Якунина. Из фондов СПбГМТМИ.
Улица. Ворота дома Кабановых, перед воротами скамейка.
Эскиз декорации «У дома Кабановых» к спектаклю «Гроза» Александринского театра. 1916 г. Художник А. Я. Головин. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Кабанова и Феклуша сидят на скамейке.
Ф Е К Л У Ш А. Последние времена, матушка Марфа Игнатьевна, последние, по всем приметам последние. Ещё у вас в городе рай и тишина, а по другим городам так просто Содом*, матушка: шум, беготня, езда беспрестанная! Народ-то так и снуёт, один туда, другой сюда.
К А Б А Н О В А. Некуда нам торопиться-то, милая, мы и живём не спеша.
Ф Е К Л У Ш А. Нет, матушка, оттого у вас тишина в городе, что многие люди, вот хоть бы вас взять, добродетелями, как цветами, украшаются: оттого все и делается прохладно и благочинно. Ведь эта беготня-то, матушка, что значит? Ведь это суета! Вот хоть бы в Москве: бегает народ взад и вперёд, неизвестно зачем. Вот она суета-то и есть. Суетный народ, матушка Марфа Игнатьевна, вот он и бегает. Ему представляется-то, что он за делом бежит; торопится, бедный, людей не узнаёт; ему мерещится, что его манит некто, а придет на место-то, ан пусто, нет ничего, мечта одна. И пойдет в тоске. А другому мерещится, что будто он догоняет кого-то знакомого. Со стороны-то свежий человек сейчас видит, что никого нет; а тому-то все кажется от суеты, что он догоняет. Суета-то, ведь она вроде туману бывает. Вот у вас в этакой прекрасный вечер редко кто и за ворота-то выйдет посидеть; а в Москве-то теперь гульбища да игрища, а по улицам-то индо грохот идёт, стон стоит. Да чего, матушка Марфа Игнатьевна, огненного змия стали запрягать* все, видишь, для ради скорости.
К А Б А Н О В А. Слышала я, милая.
Эскиз костюма Феклуши к спектаклю «Гроза» Театра Суходольских (Московского драматического театра). 1915 г. Художник В. А. Симов. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Эскиз декорации к спектаклю «Гроза» Большого драматического театра им. В. Качалова (Казань). 1963 г. Художник Э. Б. Гельмс. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
Ф Е К Л У Ш А. А я, матушка, так своими глазами видела; конечно, другие от суеты не видят ничего, так он им машиной показывается, они машиной и называют, а я видела, как он лапами-то вот так (растопыривает пальцы) делает. Ну, и стон, которые люди хорошей жизни, так слышат.
К А Б А Н О В А. Назвать-то всячески можно, пожалуй, хоть машиной назови; народ-то глуп, будет всему верить. А меня хоть ты золотом осыпь, так я не поеду.
Ф Е К Л У Ш А. Что за крайности, матушка! Сохрани господи от такой напасти! А вот еще, матушка Марфа Игнатьевна, было мне в Москве видение некоторое. Иду я рано поутру, ещё чуть брезжится, и вижу, на высоком-превысоком доме, на крыше, стоит кто-то, лицом чёрен. Уж сами понимаете кто. И делает он руками, как будто сыплет что, а ничего не сыпется. Тут я догадалась, что это он плевелы сыплет*, а народ днем в суете-то своей невидимо и подберет. Оттого-то они так и бегают, оттого и женщины-то у них все такие худые, тела-то никак не нагуляют, да как будто они что потеряли либо чего ищут: в лице печаль, даже жалко.
К А Б А Н О В А. Всё может быть, моя милая! В наши времена чего дивиться!
Ф Е К Л У Ш А. Тяжёлые времена, матушка Марфа Игнатьевна, тяжёлые. Уж и время-то стало в умаление приходить.
К А Б А Н О В А. Как так, милая, в умаление?
Эскиз костюма Феклуши к спектаклю «Гроза» Драматического театра Балтийского флота (Кронштадт). 1950 г. Художник Е. П. Якунина. Из фондов СПбГМТМИ.
Эскиз декорации к спектаклю «Гроза» Ленинградского театра им. Ленинского комсомола. 1951 г. Художник Г. Н. Мосеев. Из фондов СПбГМТМИ.
Ф Е К Л У Ш А. Конечно, не мы, где нам заметить в суете-то! А вот умные люди замечают, что у нас и время-то короче становится. Бывало, лето и зима-то тянутся-тянутся, не дождешься, когда кончатся; а нынче и не увидишь, как пролетят. Дни-то и часы всё те же как будто остались, а время-то, за наши грехи, все короче и короче делается. Вот что умные-то люди говорят.
К А Б А Н О В А. И хуже этого, милая, будет.
Ф Е К Л У Ш А. Нам-то бы только не дожить до этого.
К А Б А Н О В А. Может, и доживём.
Входит Дикой.
Те же и Дикой.
Эскиз декорации «Дикой и Кабаниха» к неосуществленной постановке спектакля «Гроза». 1920 г. Художник Б. М. Кустодиев.
К А Б А Н О В А. Что это ты, кум*, бродишь так поздно?
Д И К О Й. А кто ж мне запретит!
К А Б А Н О В А. Кто запретит! Кому нужно!
Д И К О Й. Ну, и, значит, нечего разговаривать. Что я, под началом, что ль, у кого? Ты ещё что тут! Какого ещё тут чёрта водяного!..
К А Б А Н О В А. Ну, ты не очень горло-то распускай! Ты найди подешевле меня! А я тебе дорога!* Ступай своей дорогой, куда шёл. Пойдем, Феклуша, домой. (Встает.)
Д И К О Й. Постой, кума, постой! Не сердись. Еще успеешь дома-то быть: дом-от твой не за горами. Вот он!
К А Б А Н О В А. Коли ты за делом, так не ори, а говори толком.
Д И К О Й. Никакого дела нет, а я хмёлен, вот что.
К А Б А Н О В А. Что ж, ты мне теперь хвалить тебя прикажешь за это?
Д И К О Й. Ни хвалить, ни бранить. А, значит, я хмёлен. Ну, и кончено дело. Пока не просплюсь, уж этого дела поправить нельзя.
Эскиз костюма Дикого. 1950-е гг. Художник В. В. Попов. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Эскиз декорации к спектаклю «Гроза». 1948 г. Художник М. А. Энгельке. Из фондов Музея при Российской академии художеств.
К А Б А Н О В А. Так ступай, спи!
Д И К О Й. Куда ж это я пойду?
К А Б А Н О В А. Домой. А то куда же!
Д И К О Й. А коли я не хочу домой-то?
К А Б А Н О В А. Отчего же это, позволь тебя спросить?
Д И К О Й. А потому, что у меня там война идёт.
К А Б А Н О В А. Да кому ж там воевать-то? Ведь ты один только там воин-то и есть.
Д И К О Й. Ну так что ж, что я воин? Ну что ж из этого?
К А Б А Н О В А. Что? Ничего. А и честь-то не велика, потому что воюешь-то ты всю жизнь с бабами. Вот что.
Д И К О Й. Ну, значит, они и должны мне покоряться. А то я, что ли, покоряться стану!
К А Б А Н О В А. Уж немало я дивлюсь на тебя: столько у тебя народу в доме, а на тебя на одного угодить не могут.
Эскиз костюма Феклуши. 1950-е гг. Художник В. В. Попов. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Эскиз декорации к спектаклю «Гроза» Горьковского театрального училища. 1951 г. Художник В. А. Лебский. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
Д И К О Й. Вот поди ж ты!
К А Б А Н О В А. Ну, что ж тебе нужно от меня?
Д И К О Й. А вот что: разговори меня, чтобы у меня сердце прошло. Ты только одна во всем городе умеешь меня разговорить.
К А Б А Н О В А. Поди, Феклуша, вели приготовить закусить что-нибудь.
Феклуша уходит.
Пойдем в покои!
Д И К О Й. Нет, я в покои не пойду, в покоях я хуже.
К А Б А Н О В А. Чем же тебя рассердили-то?
Д И К О Й. Ещё с утра с самого.
К А Б А Н О В А. Должно быть, денег просили.
Д И К О Й. Точно сговорились, проклятые; то тот, то другой целый день пристают.
К А Б А Н О В А. Должно быть, надо, коли пристают.
Эскиз костюма Кабанихи. 1950-е гг. Художник В. В. Попов. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина
Эскиз декорации к неосуществленной постановке спектакля «Гроза» Малого театра (Москва). 1952 г. Художник А. Ф. Босулаев. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
Ф Е К Л У Ш А. Понимаю я это; да что ж ты мне прикажешь с собой делать, когда у меня сердце такое! Ведь уж знаю, что надо отдать, а всё добром не могу. Друг ты мне, и я тебе должен отдать, а приди ты у меня просить-обругаю. Я отдать отдам, а обругаю. Потому-только заикнись мне о деньгах, у меня всю нутренную разжигать станет; всю нутренную
вот разжигает, да и только; ну, и в те поры ни за что обругаю человека.
К А Б А Н О В А. Нет над тобой старших, вот ты и куражишься.
Д И К О Й. Нет, ты, кума, молчи! Ты слушай! Вот какие со мной истории бывали. О посту как-то, о Великом, я говел*, а тут нелегкая и подсунь мужичонка; за деньгами пришел, дрова возил. И принесло ж его на грех-то в такое время! Согрешил-таки: изругал, так изругал, что лучше требовать нельзя, чуть не прибил. Вот оно, какое сердце-то у меня! После прощенья просил, в ноги кланялся, право, так. Истинно тебе говорю, мужику в ноги кланялся. Вот до чего меня сердце доводит: тут на дворе, в грязи ему и кланялся; при всех ему кланялся.
К А Б А Н О В А. А зачем ты нарочно-то себя в сердце приводишь? Это, кум, нехорошо.
Д И К О Й. Как так нарочно?
К А Б А Н О В А. Я видала, я знаю. Ты коли видишь, что просить у тебя чего-нибудь хотят, ты возьмешь да нарочно из своих на кого-нибудь и накинешься, чтобы рассердиться; потому что ты знаешь, что к тебе сердитому никто уж не пойдет. Вот что, кум!
Д И К О Й. Ну, что ж такое? Кому своего добра не жалко!
Глаша входит.
Г Л А Ш А. Марфа Игнатьевна, закусить поставлено, пожалуйте!
К А Б А Н О В А. Что ж, кум, зайди! Закуси чем Бог послал!
Д И К О Й. Пожалуй.
К А Б А Н О В А. Милости просим! (Пропускает вперёд Дикого и уходит за ним.)
Глаша, сложа руки, стоит у ворот.
Г Л А Ш А. Никак, Борис Григорьич идёт. Уж не за дядей ли? Аль так гуляет? Должно, так гуляет.
Входит Борис.
Эскиз костюма Дикого к спектаклю «Гроза» Ленинградского театра им. Ленинского комсомола. 1951 г. Художник Г. Н. Мосеев. Из фондов СПбГМТМИ.
Эскиз декорации к спектаклю «Гроза» Прокопьевского драматического театра имени Ленинского комсомола. 1961 г. Художник А. Г. Островский. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
Глаша, Борис, потом Кулигин.
Эскиз декорации к спектаклю «Гроза». 1948 г. Художник М. А. Энгельке. Из фондов Музея при Российской академии художеств.
Б О Р И С. Не у вас ли дядя?
Г Л А Ш А. У нас. Тебе нужно, что ль, его?
Б О Р И С. Послали из дому узнать, где он. А коли у вас, так пусть сидит: кому его нужно. Дома-то рады-радёхоньки, что ушел.
Г Л А Ш А. Нашей бы хозяйке за ним быть, она б его скоро прекратила*. Что ж я, дура, стою-то с тобой! Прощай! (Уходит.)
Б О Р И С. Ах ты, господи! Хоть бы одним глазком взглянуть на неё! В дом войти нельзя; здесь незваные не ходят. Вот жизнь-то! Живем в одном городе, почти рядом, а увидишься раз в неделю, и то в церкви либо на дороге, вот и всё! Здесь что вышла замуж, что схоронили — все равно. (Молчание.) Уж совсем бы мне её не видать: легче бы было! А то видишь урывками, да еще при людях; во сто глаз на тебя смотрят. Только сердце надрывается. Да и с собой-то не сладишь никак. Пойдешь гулять, а очутишься всегда здесь у ворот. И зачем я хожу сюда? Видеть её никогда нельзя, а ещё, пожалуй, разговор какой выдет, её-то в беду введешь. Ну, попал я в городок! (Идёт, ему навстречу Кулигин.)
К У Л И Г И Н. Что, сударь? Гулять изволите?
Б О Р И С. Да, так гуляю себе, погода очень хороша нынче.
К У Л И Г И Н. Очень хорошо, сударь, гулять теперь. Тишина, воздух отличный, из-за Волги с лугов цветами пахнет, небо чистое...
Открылась бездна звезд полна,
Звездам числа нет, бездне — дна.*
Пойдемте, сударь, на бульвар, ни души там нет.
Эскиз костюма Глаши. 1950-е гг. Художник В. В. Попов. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Б О Р И С. Пойдёмте!
К У Л И Г И Н. Вот какой, сударь, у нас городишко! Бульвар сделали, а не гуляют. Гуляют только по праздникам, и то один вид делают, что гуляют, а сами ходят туда наряды показывать. Только пьяного приказного и встретишь, из трактира* домой плетется. Бедным гулять, сударь, некогда, у них день и ночь забота. И спят-то всего часа три в сутки. А богатые-то что делают? Ну, что бы, кажется, им не гулять, не дышать свежим воздухом? Так нет. У всех давно ворота, сударь, заперты и собаки спущены. Вы думаете, они дело делают, либо Богу молятся? Нет, сударь! И не от воров они запираются, а чтоб люди не видали, как они своих домашних едят поедом да семью тиранят. И что слёз льется за этими запорами, невидимых и неслышимых! Да что вам говорить, сударь! По себе можете судить. И что, сударь, за этими замками разврату темного да пьянства! И все шито да крыто — никто ничего не видит и не знает, видит только один Бог! Ты, говорит, смотри в людях меня да на улице; а до семьи моей тебе дела нет; на это, говорит, у меня есть замки, да запоры, да собаки злые. Семья, говорит, дело тайное, секретное! Знаем мы эти секреты-то! От этих секретов-то, сударь, ему только одному весело, а остальные — волком воют. Да и что за секрет? Кто его не знает! Ограбить сирот, родственников, племянников, заколотить домашних так, чтобы ни об чём, что он там творит, пикнуть не смели. Вот и весь секрет. Ну, да бог с ними! А знаете, сударь, кто у нас гуляет? Молодые парни да девушки. Так эти у сна воруют часик-другой, ну и гуляют парочками. Да вот пара!
Показываются Кудряш и Варвара. Целуются.
Б О Р И С. Целуются.
К У Л И Г И Н. Это у нас нужды нет.
Эскиз костюма Кулигина. 1950-е гг. Художник В. В. Попов. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Кудряш уходит, а Варвара подходит к своим воротам и манит Бориса. Он подходит.
Эскиз декорации к спектаклю «Гроза» Театра бывш. Ф. Корша (Москва). 1909 г. Художник В. Е. Егоров. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
Борис, Кулигин и Варвара.
К У Л И Г И Н. Я, сударь, на бульвар пойду. Что вам мешать-то? Там и подожду.
Б О Р И С. Хорошо, я сейчас приду.
Кулигин уходит.
В А Р В А Р А (закрываясь платком). Знаешь овраг за Кабановым садом?
Б О Р И С. Знаю.
В А Р В А Р А. Приходи туда ужо́ попозже.
Б О Р И С. Зачем?
В А Р В А Р А. Какой ты глупый! Приходи, там увидишь зачем. Ну, ступай скорей, тебя дожидаются.
Борис уходит.
Не узнал ведь! Пущай теперь подумает. А ужотка я знаю, что Катерина не утерпит, выскочит. (Уходит в ворота.)
Эскиз костюма Варвары к спектаклю «Гроза» Театра Суходольских (Московского драматического театра). 1915 г. Художник В. А. Симов. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Эскиз декорации к спектаклю «Гроза» Молдавского музыкально-драматического театра. 1957 г. Художник А. Е. Шубин. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
Ночь. Овраг, покрытый кустами; наверху забор сада Кабановых и калитка; сверху тропинка.
Эскиз декорации к спектаклю «Гроза» Драматического театра Балтийского флота (Кронштадт). 1950 г. Художник Е. П. Якунина. Из фондов СПбГМТМИ.
К У Д Р Я Ш (входит с гитарой). Нет никого. Что ж это она там! Ну, посидим да подождём. (Садится на камень.) Да со скуки песенку споем. (Поет.)
Как донской-то казак, казак вел коня поить,
Добрый молодец, уж он у ворот стоит,
У ворот стоит, сам он думу думает,
Думу думает, как будет жену губить.
Как жена-то, жена мужу возмолилася,
Во скоры́-то ноги ему поклонилася:
Уж ты, батюшка, ты ли мил сердечный друг!
Ты не бей, не губи ты меня со вечера!
Ты убей, загуби меня со полуночи!
Дай уснуть моим малым детушкам,
Малым детушкам, всем ближним соседушкам.*
Входит Борис.
Эскиз костюма Кудряша к спектаклю «Гроза» ЛОСПС (Ленинград). 1933 г. Художник В. Н. Шкляев. Из фондов СПбГМТМИ.
Эскиз декорации «Овраг» к спектаклю «Гроза» Александринского театра. 1916 г. Художник А. Я. Головин. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Кудряш и Борис.
К У Д Р Я Ш (перестает петь). Ишь ты! Смирен, смирен, а тоже в разгул пошел.
Б О Р И С. Кудряш, это ты?
К У Д Р Я Ш. Я, Борис Григорьич!
Б О Р И С. Зачем это ты здесь?
К У Д Р Я Ш. Я-то? Стало быть, мне нужно, Борис Григорьич, коли я здесь. Без надобности б не пошёл. Вас куда бог несёт?
Б О Р И С (оглядывая местность). Вот что, Кудряш: мне бы нужно здесь остаться, а тебе ведь, я думаю, все равно, ты можешь идти и в другое место.
К У Д Р Я Ш. Нет, Борис Григорьич, вы, я вижу, здесь ещё в первый раз, а у меня уж тут место насиженное, и дорожка-то мной протоптана. Я вас люблю, сударь, и на всякую вам услугу готов; а на этой дорожке вы со мной ночью не встречайтесь, чтобы, сохрани господи, греха какого не вышло. Уговор лучше денег.
Б О Р И С. Что с тобой, Ваня?
К У Д Р Я Ш. Да что: Ваня! Я знаю, что я Ваня. А вы идите своей дорогой, вот и всё. Заведи себе сам, да и гуляй себе с ней, и никому до тебя дела нет. А чужих не трогай! У нас так не водится, а то парни ноги переломают. Я за свою... да я и не знаю, что сделаю! Горло перерву!
Эскиз костюма Кудряша к спектаклю «Гроза» Театра Суходольских (Московского драматического театра). 1915 г. Художник В. А. Симов. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Б О Р И С. Напрасно ты сердишься; у меня и на уме-то нет отбивать у тебя. Я бы и не пришел сюда, кабы мне не велели.
К У Д Р Я Ш. Кто ж велел?
Б О Р И С. Я не разобрал, темно было. Девушка какая-то остановила меня на улице и сказала, чтобы я именно сюда пришёл, сзади сада Кабановых, где тропинка.
К У Д Р Я Ш. Кто ж бы это такая?
Б О Р И С. Послушай, Кудряш. Можно с тобой поговорить по душе, ты не разболтаешь?
К У Д Р Я Ш. Говорите, не бойтесь! У меня все одно что умерло.
Б О Р И С. Я здесь ничего не знаю, ни порядков ваших, ни обычаев; а дело-то такое...
К У Д Р Я Ш. Полюбили, что ль, кого?
Б О Р И С. Да, Кудряш.
К У Д Р Я Ш. Ну, что ж, это ничего. У нас насчет этого слободно. Девки гуляют себе, как хотят, отцу с матерью и дела нет. Только бабы взаперти сидят.
Б О Р И С. То-то и горе моё.
Эскиз костюма Бориса к спектаклю «Гроза» Кинешемского драматического театра им. А. Н. Островского. 1976 г. Художник Ю. Ф. Виноградов. Из фондов Кинешемского художественно-исторического музея.
К У Д Р Я Ш. Так неужто ж замужнюю полюбили?
Б О Р И С. Замужнюю, Кудряш.
К У Д Р Я Ш. Эх, Борис Григорьич, бросить надоть!
Б О Р И С. Легко сказать — бросить! Тебе это, может быть, всё равно; ты одну бросишь, а другую найдёшь. А я не могу этого! Уж я коли полюбил...
К У Д Р Я Ш. Ведь это, значит, вы её совсем загубить хотите, Борис Григорьич!
Б О Р И С. Сохрани господи! Сохрани меня господи! Нет, Кудряш, как можно! Захочу ли я её погубить! Мне только бы видеть её где-нибудь, мне больше ничего не надо.
К У Д Р Я Ш. Как, сударь, за себя поручиться! А ведь здесь какой народ! Сами знаете. Съедят, в гроб вколотят.
Б О Р И С. Ах, не говори этого, Кудряш, пожалуйста, не пугай ты меня!
К У Д Р Я Ш. А она-то вас любит?
Б О Р И С. Не знаю.
К У Д Р Я Ш. Да вы видались когда аль нет?
Б О Р И С. Я один раз только и был у них с дядей. А то в церкви вижу, на бульваре встречаемся. Ах, Кудряш, как она молится, кабы ты посмотрел! Какая у ней на лице улыбка ангельская, а от лица-то как будто светится.
Эскиз костюма Кудряша к спектаклю «Гроза». 1938 г. Художник Д. Ф. Попов. Из фондов Музея при Российской академии художеств.
К У Д Р Я Ш. Так это молодая Кабанова, что ль?
Б О Р И С. Она, Кудряш.
К У Д Р Я Ш. Да! Так вот оно что! Ну, честь имеем проздравить!
Б О Р И С. С чем?
К У Д Р Я Ш. Да как же! Значит, у вас дело на лад идет, коли сюда приходить велели.
Б О Р И С. Так неужто она велела?
К У Д Р Я Ш. А то кто же?
Б О Р И С. Нет, ты шутишь! Этого быть не может. (Хватается за голову.)
К У Д Р Я Ш. Что с вами?
Б О Р И С. Я с ума сойду от радости.
К У Д Р Я Ш. Вота! Есть от чего с ума сходить! Только вы смотрите, себе хлопот не наделайте, да и её-то в беду не введите! Положим, хоть у неё муж и дурак, да свекровь-то больно люта.
Варвара выходит из калитки.
Эскиз костюма Бориса. 1950-е гг. Художник В. В. Попов. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Эскиз декорации к спектаклю «Гроза» Бакинского театра русской драмы. Художник С. М. Ефименко. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
Те же и Варвара, потом Катерина.
За рекою за быстрою мой Ваня гуляет,
Там мой Ванюшка гуляет...
К У Д Р Я Ш (продолжает).
Товар закупает.*
(Свищет).
В А Р В А Р А (сходит по тропинке и, закрыв лицо платком, подходит к Борису). Ты, парень, подожди. Дождёшься чего-нибудь. (Кудряшу.) Пойдем на Волгу.
К У Д Р Я Ш. Ты что ж так долго? Ждать вас ещё! Знаешь, что не люблю!
Варвара обнимает его одной рукой, и уходят.
Б О Р И С. Точно я сон какой вижу! Эта ночь, песни, свидания! Ходят обнявшись. Это так ново для меня, так хорошо, так весело! Вот и я жду чего-то! А чего жду — и не знаю, и вообразить не могу; только бьется сердце, да дрожит каждая жилка. Не могу даже и придумать теперь, что сказать-то ей, дух захватывает, подгибаются колени! Вот какое у меня сердце глупое, раскипится вдруг, ничем не унять. Вот идёт.
Катерина тихо сходит по тропинке, покрытая большим белым платком, потупив глаза в землю. Молчание.
Эскиз костюмов Кудряша и Варвары к спектаклю «Гроза». 1938 г. Художник М. В. Беспалова. Из фондов Музея при Российской академии художеств.
Эскиз декорации к неосуществленной постановке спектакля «Гроза». 1949 г. Художник А. И. Анушина. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Это вы Катерина Петровна?
Молчание.
Уж как мне благодарить вас, я и не знаю.
Молчание.
Кабы вы знали, Катерина Петровна, как я люблю вас! (Хочет взять её за руку.)
К А Т Е Р И Н А (с испугом, но не подымая глаз). Не трогай, не трогай меня! Ах, ах!
Б О Р И С. Не сердитесь!
К А Т Е Р И Н А. Поди от меня! Поди прочь, окаянный человек*! Ты знаешь ли: ведь мне не замолить этого греха, не замолить никогда! Ведь он камнем ляжет на душу, камнем.
Б О Р И С. Не гоните меня!
К А Т Е Р И Н А. Зачем ты пришёл? Зачем ты пришёл, погубитель мой? Ведь я замужем, ведь мне с мужем жить до гробовой доски, до гробовой доски...
Б О Р И С. Вы сами велели мне прийти...
Эскиз костюма Катерины к спектаклю «Гроза» МХАТа. 1996 г. Художник В. Я. Левенталь. Из фондов Музея МХАТ.
К А Т Е Р И Н А. Да пойми ты меня, враг ты мой: ведь до гробовой доски!
Б О Р И С. Лучше б мне не видать вас!
К А Т Е Р И Н А (с волнением). Ведь что я себе готовлю? Где мне место-то, знаешь ли?
Б О Р И С. Успокойтесь! (Берет её за руку.) Сядьте!
К А Т Е Р И Н А. Зачем ты моей погибели хочешь?
Б О Р И С. Как же я могу хотеть вашей погибели, когда я люблю вас больше всего на свете, больше самого себя!
К А Т Е Р И Н А. Нет, нет! Ты меня загубил!
Б О Р И С. Разве я злодей какой?
К А Т Е Р И Н А (качая головой). Загубил, загубил, загубил!
Б О Р И С. Сохрани меня бог! Пусть лучше я сам погибну!
К А Т Е Р И Н А. Ну как же ты не загубил меня, коли я, бросивши дом, ночью иду к тебе.
Б О Р И С. Ваша воля была на то.
Эскиз костюма Бориса к спектаклю «Гроза» Малого театра (Москва). 1974 г. Художник В. Я. Левенталь. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Эскиз декорации к спектаклю «Гроза» Малого театра (Москва). 1962 г. Художник Б. И. Волков. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
К А Т Е Р И Н А. Нет у меня воли. Кабы была у меня своя воля, не пошла бы я к тебе. (Поднимает глаза и смотрит на Бориса.)
Небольшое молчание.
Твоя теперь воля надо мной, разве ты не видишь! (Кидается к нему на шею.)
Б О Р И С (обнимает Катерину). Жизнь моя!
К А Т Е Р И Н А. Знаешь что? Теперь мне умереть вдруг захотелось!
Б О Р И С. Зачем умирать, коли нам жить так хорошо?
К А Т Е Р И Н А. Нет, мне не жить! Уж я знаю, что не жить.
Б О Р И С. Не говори, пожалуйста, таких слов, не печаль меня...
К А Т Е Р И Н А. Да, тебе хорошо, ты вольный казак, а я!..
Б О Р И С. Никто и не узнает про нашу любовь. Неужели же я тебя не пожалею!
К А Т Е Р И Н А. Э! Что меня жалеть, никто виноват — сама на то пошла. Не жалей, губи меня! Пусть все знают, пусть все видят, что я делаю! (Обнимает Бориса.) Коли я для тебя греха не побоялась, побоюсь ли я людского суда? Говорят, даже легче бывает, когда за какой-нибудь грех здесь, на земле, натерпишься.
Эскиз костюма Катерины. 1950-е гг. Художник В. В. Попов. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Б О Р И С. Ну, что об этом думать, благо нам теперь-то хорошо!
К А Т Е Р И Н А. И то! Надуматься-то да наплакаться-то ещё успею на досуге.
Б О Р И С. А я было испугался, я думал, ты меня прогонишь.
К А Т Е Р И НА (улыбаясь). Прогнать! Где уж! С нашим ли сердцем! Кабы ты не пришёл, так я, кажется, сама бы к тебе пришла.
Б О Р И С. Я и не знал, что ты меня любишь.
К А Т Е Р И Н А. Давно люблю. Словно на грех ты к нам приехал. Как увидела тебя, так уж не своя стала. С первого же раза, кажется, кабы ты поманил меня, я бы и пошла за тобой; иди ты хоть на край света, я бы все шла за тобой и не оглянулась бы.
Б О Р И С. Надолго ль муж-то уехал?
К А Т Е Р И Н А. На две недели.
Б О Р И С. О, так мы погуляем! Время-то довольно.
К А Т Е Р И Н А. Погуляем. А там... (Задумывается.) Как запрут на замок, вот смерть! А не запрут, так уж найду случай повидаться с тобой!
Входят Кудряш и Варвара.
Эскиз костюма Катерины к спектаклю «Гроза» Камерного театра (Москва). 1924 г. Художники В. А. Стенберг и Э. Г. Стенберг. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
Эскиз декорации к спектаклю «Гроза». 1940-1960-е гг. Художник Т. И. Чистоева. Из фондов Коми-Пермяцкого краеведческого музея им. П. И. Субботина-Пермяка.
Те же, Кудряш и Варвара.
В А Р В А Р А. Ну, что, сладили?
Катерина прячет лицо у Бориса на груди.
Б О Р И С. Сладили.
В А Р В А Р А. Пошли бы погуляли, а мы подождем. Когда нужно будет, Ваня крикнет.
Борис и Катерина уходят. Кудряш и Варвара садятся на камень.
К У Д Р Я Ш. А это вы важную штуку придумали, в садовую калитку лазить. Оно для нашего брата оченно способно.
В А Р В А Р А. Всё я.
К У Д Р Я Ш. Уж тебя взять на это. А мать-то не хватится?..
В А Р В А Р А. Э! Куда ей! Ей и в лоб-то не влетит.
К У Д Р Я Ш. А ну, на грех?
В А Р В А Р А. У неё первый сон крепок: вот к утру, так просыпается.
К У Д Р Я Ш. Да ведь как знать! Вдруг её нелёгкая поднимет.
В А Р В А Р А. Ну так что ж! У нас калитка-то, которая со двора, изнутри заперта, из саду; постучит, постучит, да так и пойдет. А поутру мы скажем, что крепко спали, не слыхали. Да и Глаша стережет; чуть что, она сейчас голос подаст. Без опаски нельзя! Как же можно! Того гляди, в беду попадёшь.
Эскиз костюма Варвары. 1950-е гг. Художник В. В. Попов. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Кудряш берет несколько аккордов на гитаре. Варвара прилегает к плечу Кудряша, который, не обращая внимания, тихо играет.
В А Р В А Р А (зевая). Как бы это узнать, который час?
К У Д Р Я Ш. Первый.
В А Р В А Р А. Почем ты знаешь?
К У Д Р Я Ш. Сторож в доску бил.*
В А Р В А Р А (зевая). Пора. Покричи-ка! Завтра мы пораньше выдем, так побольше погуляем.
К У Д Р Я Ш (свищет и громко запевает).
Все домой, все домой!
А я домой не хочу.*
Б О Р И С (за сценой). Слышу!
В А Р В А Р А (встаёт). Ну, прощай! (Зевает, потом целует холодно, как давно знакомого.) Завтра смотрите приходите пораньше! (Смотрит в ту сторону, куда пошли Борис и Катерина.) Будет вам прощаться-то, не навек расстаетесь, завтра увидитесь. (Зевает и потягивается.)
Вбегают Катерина, за ней Борис.
Эскиз костюма Кудряша. 1950-е гг. Художник В. В. Попов. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Эскиз декорации к спектаклю «Гроза» Ленинградского государственного театра им. Ленинского комсомола. 1951 г. Художник Г. Н. Мосеев. Из фондов СПбГМТМИ.
Кудряш, Варвара, Борис и Катерина.
Б О Р И С. До завтра.
К А Т Е Р И Н А. Да, до завтра! Что во сне увидишь, скажи! (Подходит к калитке.)
Б О Р И С. Непременно.
К У Д Р Я Ш (поёт под гитару).
Гуляй, млада, до поры,
До вечерней до зари!
Ай-лели, до поры,
До вечерней до зари.
В А Р В А Р А (у калитки).
А я, млада, до поры,
До утренней до зари,
Ай-лели, до поры,
До утренней до зари!
(Уходит.)
К У Д Р Я Ш.
Как зорюшка занялась,
А я домой поднялась
и т. д.*
Эскиз костюма Кудряша к спектаклю «Гроза» Камерного театра (Москва). 1924 г. Художники В. А. Стенберг и Э. Г. Стенберг. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина».
Эскиз декорации «Овраг» к спектаклю «Гроза» Ярославского драматического театра им. Ф. Волкова. 1959 г. Художник Н. Н. Медовщиков. Из фондов Пензенского государственного краеведческого музея.
На первом плане узкая галерея со сводами старинной, начинающей разрушаться постройки; кой-где трава и кусты; за арками берег и вид на Волгу.
Эскиз декорации к спектаклю «Гроза» Александринского театра. 1916 г. Художник А. Я. Головин. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Несколько гуляющих обоего пола проходят за арками.
2-й. Гляди, сберётся.
1-й. Еще хорошо, что есть где схорониться.
Входят все под своды.
Ж Е Н Щ И Н А. А что народу-то гуляет на бульваре! День праздничный, все повышли. Купчихи такие разряженные.
1-й. Попрячутся куда-нибудь.
2-й. Гляди, что теперь народу сюда набьётся!
1-й (осматривая стены). А ведь тут, братец ты мой, когда-нибудь, значит, расписано было. И теперь еще местами означает.
2-й. Ну да, как же! Само собой, что расписано было. Теперь, ишь ты, все впусте оставлено, развалилось, заросло. После пожару так и не поправляли. Да ты и пожару-то этого не помнишь, этому лет сорок будет.
1-й. Что бы это такое, братец ты мой, тут нарисовано было; довольно затруднительно это понимать.
2-й. Это геенна огненная*.
Эскиз мужских костюмов к спектаклю «Гроза» Александринского театра. 1916 г. Художники А. Я. Головин. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
2-й. И едут туда всякого звания люди.
1-й. Так, так, понял теперь.
2-й. И всякого чину.
1-й. И арапы?*
2-й. И арапы.
1-й. А это, братец ты мой, что такое?
2-й. А это Литовское разорение*. Битва — видишь? Как наши с Литвой бились.
1-й. Что ж это такое Литва?
2-й. Так она Литва и есть.
1-й. А говорят, братец ты мой, она на нас с неба упала.
2-й. Не умею тебе сказать. С неба так с неба.
Ж Е Н Щ И Н А. Толкуй ещё! Все знают, что с неба; и где был какой бой с ней, там для памяти курганы насыпаны.
1-й. А что, братец ты мой! Ведь это так точно.
Входят Дикой и за ним Кулигин без шапки. Все кланяются и принимают почтительное положение.
Эскиз костюма девушки из народа к спектаклю «Гроза» Александринского театра. 1916 г. Художники А. Я. Головин. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Те же, Дикой и Кулигин.
К У Л И Г И Н. Савёл Прокофьич, ведь от этого, ваше степенство*, для всех вообще обывателей польза.
Д И К О Й. Поди ты прочь! Какая польза! Кому нужна эта польза?
К У Л И Г И Н. Да хоть бы для вас, ваше степенство, Савёл Прокофьич. Вот бы, сударь, на бульваре, на чистом месте, и поставить. А какой расход? Расход пустой: столбик каменный (показывает жестами размер каждой вещи), дощечку медную, такую круглую, да шпильку, вот шпильку прямую (показывает жестом), простую самую. Уж я всё это прилажу, и цифры вырежу уже все сам. Теперь вы, ваше степенство, когда изволите гулять, или прочие, которые гуляющие, сейчас подойдете и видите, который час. А то этакое место прекрасное, и вид, и все, а как будто пусто. У нас тоже, ваше степенство, и проезжие бывают, ходят туда наши виды смотреть, все-таки украшение — для глаз оно приятней.
Д И К О Й. Да что ты ко мне лезешь со всяким вздором! Может, я с тобой и говорить-то не хочу. Ты должен был прежде узнать, в расположении ли я тебя слушать, дурака, или нет. Что я тебе — ровный, что ли? Ишь ты, какое дело нашел важное! Так прямо с рылом-то и лезет разговаривать.
Эскиз костюма Дикого и Кулигина к спектаклю «Гроза» Ярославского драматического театра им. Ф. Волкова. 1936 г. Художник А. И. Ипполитов. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
Д И К О Й. А может, ты украсть хочешь; кто тебя знает.
К У Л И Г И Н. Коли я свои труды хочу даром положить, что же я могу украсть, ваше степенство? Да меня здесь все знают; про меня никто дурно не скажет.
Д И К О Й. Ну, и пущай знают, а я тебя знать не хочу.
К У Л И Г И Н. За что, сударь, Савёл Прокофьич, честного человека обижать изволите?
Д И К О Й. Отчет, что ли, я стану тебе давать! Я и поважней тебя никому отчета не даю. Хочу так думать о тебе, так и думаю. Для других ты честный человек, а я думаю, что ты разбойник, вот и всё. Хотелось тебе это слышать от меня? Так вот слушай! Говорю, что разбойник, и конец! Что ж ты, судиться, что ли, со мной будешь? Так ты знай, что ты червяк. Захочу — помилую, захочу — раздавлю.
К У Л И Г И Н. Бог с вами, Савел Прокофьич! Я, сударь, маленький человек, меня обидеть недолго. А я вам вот что доложу, ваше степенство: «И в рубище почтенна добродетель!»*
Д И К О Й. Ты у меня грубить не смей! Слышишь ты!
Эскиз костюма Дикого к спектаклю «Гроза» Драматического театра Балтийского флота (Кронштадт). 1950 г. Художник Е. П. Якунина. Из фондов СПбГМТМИ.
Д И К О Й (гордо). Всё суета!
К У Л И Г И Н. Да какая же суета, когда опыты были.
Д И К О Й. Какие такие там у тебя громовые отводы?
К У Л И Г И Н. Стальные.
Д И К О Й (с гневом). Ну, еще что?
К У Л И Г И Н. Шесты стальные.
Д И К О Й (сердясь более и более). Слышал, что шесты, аспид* ты этакой; да еще-то что? Наладил: шесты! Ну, а еще что?
К У Л И Г И Н. Ничего больше.
Д И К О Й. Да гроза-то что такое по-твоему, а? Ну, говори!
К У Л И Г И Н. Электричество.
Эскиз костюма Кулигина к спектаклю «Гроза». 1938 г. Художник Д. Ф. Попов. Из фондов Музея при Российской академии художеств.
К У Л И Г И Н. Савёл Прокофьич, ваше степенство, Державин сказал:
Я телом в прахе истлеваю,
Умом громам повелеваю.*
Д И К О Й. А за эти вот слова тебя к городничему отправить, так он тебе задаст! Эй, почтенные! Прислушайте-ка, что он говорит!
К У Л И Г И Н. Нечего делать, надо покориться! А вот когда будет у меня миллион, тогда я поговорю. (Махнув рукой, уходит.)
Д И К О Й. Что ж ты, украдёшь, что ли, у кого? Держите его! Этакой фальшивый* мужичонка! С этим народом какому надо быть человеку? Я уж не знаю. (Обращаясь к народу.) Да вы, проклятые, хоть кого в грех введете! Вот не хотел нынче сердиться, а он, как нарочно, рассердил-таки. Чтоб ему провалиться! (Сердито.) Перестал, что ль, дождик-то?
1-й. Кажется, перестал.
Д И К О Й. Кажется! А ты, дурак, сходи да посмотри. А то: кажется!
1-й. (выйдя из-под сводов). Перестал!
Дикой уходит, и все за ним. Сцена несколько времени пуста. Под своды быстро входит Варвара и, притаившись, высматривает.
Эскиз костюма Дикого к неосуществленной постановке спектакля «Гроза». 1920 г. Художник Б. М. Кустодиев. Из частного собрания.
Варвара и потом Борис.
Борис проходит в глубине сцепы.
Сс-сс!
Борис оглядывается.
Поди сюда.
Манит рукой, Борис входит.
Что нам с Катериной-то делать? Скажи на милость!
Б О Р И С. А что?
В А Р В А Р А. Беда ведь, да и только. Муж приехал, ты знаешь ли это? И не ждали его, а он приехал.
Б О Р И С. Нет, я не знал.
В А Р В А Р А. Она просто сама не своя сделалась.
Б О Р И С. Видно, только я и пожил десять деньков, пока его не было. Уж теперь и не увидишь её!
В А Р В А Р А. Ах ты какой! Да ты слушай! Дрожит вся, точно её лихорадка бьет; бледная такая, мечется по дому, точно чего ищет. Глаза как у помешанной! Давеча утром плакать принялась, так и рыдает. Батюшки мои! Что мне с ней делать?
Б О Р И С. Да, может быть, пройдет это у неё!
В А Р В А Р А. Ну, уж едва ли. На мужа не смеет глаз поднять. Маменька замечать это стала, ходит да всё на неё косится, так змеей и смотрит; а она от этого еще хуже. Просто мука глядеть-то на неё! Да и я боюсь.
Эскиз костюма Варвары к спектаклю «Гроза» Малого театра (Москва). 1974 г. Художник В. Я. Левенталь. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
В А Р В А Р А. Ты её не знаешь! Она ведь чудная какая-то у нас. От неё все станется! Таких дел наделает, что...
Б О Р И С. Ах, боже мой! Что же делать-то? Ты бы с ней поговорила хорошенько. Неужели уж нельзя её уговорить?
В А Р В А Р А. Пробовала. И не слушает ничего. Лучше и не подходи.
Б О Р И С. Ну, как же ты думаешь, что она может сделать?
В А Р В А Р А. А вот что: бухнет мужу в ноги, да и расскажет всё. Вот чего я боюсь.
Б О Р И С (с испугом). Может ли это быть!
В А Р В А Р А. От неё всё может быть.
Б О Р И С. Где она теперь?
В А Р В А Р А. Сейчас с мужем на бульвар пошли, и маменька с ними. Пройди и ты, коли хочешь. Да нет, лучше не ходи, а то она, пожалуй, и вовсе растеряется.
Вдали удары грома.
Никак, гроза? (Выглядывает.) Да и дождик. А вот и народ повалил. Спрячься там где-нибудь, а я тут на виду стану, чтоб не подумали чего.
Входят несколько лиц разного звания и пола.
Эскиз костюма Бориса к спектаклю «Гроза» Камерного театра (Москва). 1924 г. Художники В. А. Стенберг и Э. Г. Стенберг. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина».
Разные лица и потом Кабанова, Кабанов, Катерина и Кулигин.
Ж Е Н Щ И Н А. Да уж как ни прячься! Коли кому на роду написано, так никуда не уйдёшь.
В А Р В А Р А. Полно, что ты!
К А Т Е Р И Н А. Смерть моя!
В А Р В А Р А. Да ты одумайся! Соберись с мыслями!
К А Т Е Р И Н А. Нет! Не могу! Ничего не могу. У меня уж очень сердце болит.
К А Б А Н О В А (входя). То-то вот, надо жить-то так, чтобы всегда быть готовой ко всему; страху-то бы такого не было.
К А Б А Н О В. Да какие ж, маменька, у неё грехи такие могут быть особенные? Всё такие же, как и у всех у нас, а это так уж она от природы боится.
К А Б А Н О В А. А ты почем знаешь? Чужая душа потёмки.
К А Б А Н О В (шутя). Уж разве без меня что-нибудь, а при мне, кажись, ничего не было.
К А Б А Н О В А. Может быть, и без тебя.
К А Б А Н О В (шутя). Катя, кайся, брат, лучше, коли в чём грешна. Ведь от меня не скроешься: нет, шалишь! Все знаю!
К А Т Е Р И Н А (смотрит в глаза Кабанову). Голубчик мой!
В А Р В А Р А. Ну что ты пристаешь! Разве не видишь, что ей без тебя тяжело.
Эскиз костюма Кабанихи к спектаклю «Гроза» Ярославского драматического театра им. Ф. Волкова. 1936 г. Художник А. И. Ипполитов. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
Борис выходит из толпы и раскланивается с Кабановым.
К А Т Е Р И Н А (вскрикивает). Ах!
К А Б А Н О В. Что ты испугалась! Ты думала, чужой? Это знакомый! Дядюшка здоров ли?
Б О Р И С. Слава богу!
К А Т Е Р И Н А (Варваре). Чего ему ещё надо от меня?.. Иль ему мало этого, что я так мучаюсь. (Приклоняясь к Варваре, рыдает.)
В А Р В А Р А (громко, чтобы мать слышала). Мы с ног сбились, не знаем, что делать с ней; а тут еще посторонние лезут! (Делает Борису знак, тот отходит к самому выходу.)
К У Л И Г И Н (выходит на середину, обращаясь к толпе). Ну чего вы боитесь, скажите на милость! Каждая теперь травка, каждый цветок радуется, а мы прячемся, боимся, точно напасти какой! Гроза убьет! Не гроза это, а благодать! Да, благодать! У вас всё гроза! Северное сияние загорится — любоваться бы надобно да дивиться премудрости: «С полночных стран встает заря»*! А вы ужасаетесь да придумываете, к войне это или к мору. Комета* ли идёт — не отвел бы глаз! Красота! Звёзды-то уж пригляделись, всё одни и те же, а это обновка; ну смотрел бы да любовался! А вы боитесь и взглянуть-то на небо, дрожь вас берёт! Изо всего-то вы себе пугал наделали. Эх, народ! Я вот не боюсь. Пойдемте, сударь!
Б О Р И С. Пойдёмте! Здесь страшнее!
Уходят.
Эскиз костюма Катерины к спектаклю «Гроза» Малого театра (Москва). 1974 г. Художник В. Я. Левенталь. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
Те же без Бориса и Кулигина.
Эскиз декорации к спектаклю «Гроза» Ленинградского государственного театра им. Ленинского комсомола. 1951. Художник Г. Н. Мосеев. СПбГМТМИ.
Ж Е Н Щ И Н А. Ну, все небо обложило. Ровно шапкой, так и накрыло.
1-й. Эко, братец ты мой, точно клубком туча-то вьётся, ровно что в ней там живое ворочается. А так на нас и ползет, так и ползет, как живая!
2-й. Уж ты помяни мое слово, что эта гроза даром не пройдёт. Верно тебе говорю: потому знаю. Либо уж убьет кого-нибудь, либо дом сгорит; вот увидишь: потому, смотри, какой цвет необнакновенный!
К А Т Е Р И Н А (прислушиваясь). Что они говорят? Они говорят, что убьёт кого-нибудь.
К А Б А Н О В. Известно: так городят зря, что в голову придёт.
К А Б А Н О В А. Ты не осуждай постарше себя! Они больше твоего знают. У старых людей на все приметы есть. Старый человек на ветер слова не скажет.
К А Т Е Р И Н А (мужу). Тиша, я знаю, кого убьет.
В А Р В А Р А (Катерине тихо). Ты уж хоть молчи-то!
К А Б А Н О В. Ты почём знаешь?
К А Т Е Р И Н А. Меня убьёт. Молитесь тогда за меня.
Входит барыня с лакеями. Катерина с криком прячется.
Эскиз костюма Кабанихи к спектаклю «Гроза» Драматического театра Балтийского флота (Кронштадт). 1950 г. Художник Е. П. Якунина. Из фондов СПбГМТМИ.
Те же и барыня.
Катерина прячется.
Куда прячешься, глупая! От Бога-то не уйдёшь!
Удар грома.
Все в огне гореть будете в неугасимом! (Уходит.)
К А Т Е Р И Н А. Ах! Умираю!
В А Р В А Р А. Что ты мучаешься-то, в самом деле! Стань к сторонке да помолись: легче будет.
К А Т Е Р И Н А (подходит к стене и опускается на колени, потом быстро вскакивает). Ах! Ад! Ад! Геенна огненная!
Кабанова, Кабанов и Варвара окружают ее.
Эскиз костюма Сумасшедшей Барыни к спектаклю «Гроза» МХАТа. 1996 г. Художник В. Я. Левенталь. Из фондов Музея МХАТ.
К А Б А Н О В (растерявшись, в слезах дергает ее за рукав). Не надо, не надо, не говори! Что ты! Матушка здесь!
К А Б А Н О В А (строго). Ну, ну, говори, коли уж начала.
К А Т Е Р И Н А. И все-то десять ночей я гуляла... (Рыдает.)
Кабанов хочет обнять её.
К А Б А Н О В А. Брось её! С кем?
В А Р В А Р А. Врёт она, она сама не знает, что говорит.
К А Б А Н О В А. Молчи ты! Вот оно что! Ну, с кем же?
К А Т Е Р И Н А. С Борисом Григорьевичем.
Удар грома.
Ах! (Падает без чувств на руки мужа.)
К А Б А Н О В А. Что, сынок! Куда воля-то ведёт! Говорила я, так ты слушать не хотел. Вот и дождался!
Эскиз костюма Сумасшедшей Барыни к спектаклю «Гроза» Драматического театра Балтийского флота (Кронштадт). 1950 г. Художник Е. П. Якунина. Из фондов СПбГМТМИ.
Эскиз декорации «В церкви» к неосуществленной постановке спектакля «Гроза». 1920 г. Художник Б. М. Кустодиев.
Декорация первого действия. Сумерки.
Кулигин сидит на лавочке, Кабанов идет по бульвару.
Ночною темнотою покрылись небеса,
Все люди для покою закрыли уж глаза,
и проч.*
(Увидав Кабанова.) Здравствуйте, сударь! Далеко ли изволите?
К А Б А Н О В. Домой. Слышал, братец, дела-то наши? Вся, братец, семья в расстройство пришла.
К У Л И Г И Н. Слышал, слышал, сударь.
К А Б А Н О В. Я в Москву ездил, ты знаешь? На дорогу-то маменька читала, читала мне наставления-то, а я как выехал, так загулял. Уж очень рад, что на волю-то вырвался. И всю дорогу пил, и в Москве всё пил, так это кучу, что на́-поди! Так, чтобы уж на целый год отгуляться. Ни разу про дом-то и не вспомнил. Да хоть бы и вспомнил-то, так мне бы и в ум не пришло, что тут делается. Слышал?
К У Л И Г И Н. Слышал, сударь.
К А Б А Н О В. Несчастный я теперь, братец, человек! Так ни за что я погибаю, ни за грош!
К У Л И Г И Н. Маменька-то у вас больно крута.
К А Б А Н О В. Ну да. Она-то всему и причина. А я за что погибаю, скажи ты мне на милость? Я вот зашёл к Дикому, ну, выпили; думал — легче будет; нет, хуже, Кулигин! Уж что жена против меня сделала! Уж хуже нельзя...
Эскиз костюма Кулигина к спектаклю «Гроза» Кинешемского драматического театра им. А. Н. Островского. 1976 г. Художник Ю. Ф. Виноградов. Из фондов Кинешемского художественно-исторического музея.
К А Б А Н О В. Нет, постой! Уж на что ещё хуже этого. Убить её за это мало. Вот маменька говорит: её надо живую в землю закопать, чтоб она казнилась! А я её люблю, мне её жаль пальцем тронуть. Побил немножко, да и то маменька приказала. Жаль мне смотреть-то на неё, пойми ты это, Кулигин. Маменька её поедом ест, а она как тень какая ходит, безответная. Только плачет да тает как воск. Вот я и убиваюсь, глядя на неё.
К У Л И Г И Н. Как бы нибудь, сударь, ладком дело-то сделать! Вы бы простили ей, да и по поминали никогда. Сами-то, чай, тоже не без греха!
К А Б А Н О В. Уж что говорить!
К У Л И Г И Н. Да уж так, чтобы и под пьяную руку не попрекать! Она бы вам, сударь, была хорошая жена; гляди — лучше всякой.
К А Б А Н О В. Да пойми ты, Кулигин: я-то бы ничего, а маменька-то... разве с ней сговоришь!..
К У Л И Г И Н. Пора бы уж вам, сударь, своим умом жить.
К А Б А Н О В. Что ж мне, разорваться, что ли! Нет, говорят, своего-то ума. И, значит, живи век чужим. Я вот возьму да последний-то, какой есть, пропью; пусть маменька тогда со мной, как с дураком, и нянчится.
Эскиз Тихона. 1950-е гг. Художник В. В. Попов. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
К А Б А Н О В. А его, подлеца, в Тяхту*, к китайцам. Дядя к знакомому купцу какому-то посылает туда на контору. На три года его туды.
К У Л И Г И Н. Ну, что же он, сударь?
К А Б А Н О В. Мечется тоже; плачет. Накинулись мы давеча на него с дядей, уж ругали, ругали — молчит. Точно дикий какой сделался. Со мной, говорит, что хотите, делайте, только её не мучьте! И он к ней тоже жалость имеет.
К У Л И Г И Н. Хороший он человек, сударь.
К А Б А Н О В. Собрался совсем, и лошади уж готовы. Так тоскует, беда! Уж я вижу, что ему проститься хочется. Ну, да мало ли чего! Будет с него. Враг ведь он мне, Кулигин! Расказнить его надобно на части, чтобы знал...
К У Л И Г И Н. Врагам-то прощать надо, сударь!
К А Б А Н О В. Поди-ка поговори с маменькой, что она тебе на это скажет. Так, братец Кулигин, всё наше семейство теперь врозь расшиблось. Не то что родные, а точно вороги друг другу. Варвару маменька точила-точила; а та не стерпела, да и была такова — взяла да и ушла.
К У Л И Г И Н. Куда ушла?
Эскиз костюма Кулигина к спектаклю «Гроза» МХАТа. 1996 г. Художник В. Я. Левенталь. Из фондов Музея МХАТ.
Входит Глаша.
Г Л А Ш А. Тихон Иваныч, батюшка!
К А Б А Н О В. Что ещё?
Г Л А Ш А. Дома у нас нездорово, батюшка!
К А Б А Н О В. Господи! Так уж одно к одному! Говори, что там такое?
Г Л А Ш А. Да хозяюшка ваша...
К А Б А Н О В. Ну, что ж? Умерла, что ль?
Г Л А Ш А. Нет, батюшка; ушла куда-то, не найдем нигде. Сбились с ног, искамши.
К А Б А Н О В. Кулигин! надо, брат, бежать искать её. Я, братец, знаешь, чего боюсь? Как бы она с тоски-то на себя руки не наложила! Уж так тоскует, так тоскует, что ах! На неё-то глядя, сердце рвется. Чего ж вы смотрели-то? Давно ль она ушла-то?
Эскиз костюма Тихона к спектаклю «Гроза» Второй студии МХТ (Москва). Художник Б. А. Матрунин. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
К А Б А Н О В. Ну, что стоишь-то, беги!
Глаша уходит.
И мы пойдем, Кулигин!
Уходят.
Сцена несколько времени пуста. С противоположной стороны выходит Катерина и тихо идёт по сцене
Входит Борис.
Эскиз костюма Катерины к спектаклю «Гроза» Драматического театра Балтийского флота (Кронштадт). 1950 г. Художник Е. П. Якунина. Из фондов СПбГМТМИ.
Эскиз декорации к спектаклю «Гроза» Ленинградского государственного театра им. Ленинского комсомола. 1951 г. Художник Г. Н. Мосеев. Из фондов СПбГМТМИ.
Катерина и Борис.
К А Т Е Р И Н А (подбегает к нему и падает на шею). Увидела-таки я тебя! (Плачет на груди у него.)
Молчание.
Б О Р И С. Ну, вот и поплакали вместе, привел бог.
К А Т Е Р И Н А. Ты не забыл меня?
Б О Р И С. Как забыть, что ты!
К А Т Е Р И Н А. Ах, нет, не то, не то! Ты не сердишься?
Б О Р И С. За что мне сердиться?
К А Т Е Р И Н А. Ну, прости меня. Не хотела я тебе зла сделать; да в себе не вольна была. Что говорила, что делала, себя не помнила.
Б О Р И С. Полно, что ты! что ты!
К А Т Е Р И Н А. Ну, как же ты? Теперь-то ты как?
Б О Р И С. Еду.
К А Т Е Р И Н А. Куда едешь?
Эскиз костюма Катерины к неосуществленной постановке спектакля «Гроза». 1990-е гг. Художник М. Б. Данилова. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
К А Т Е Р И Н А. Возьми меня с собой отсюда!
Б О Р И С. Нельзя мне, Катя. Не по своей я воле еду: дядя посылает, уж и лошади готовы; я только отпросился у дяди на минуточку, хотел хоть с местом-то тем проститься, где мы с тобой виделись.
К А Т Е Р И Н А. Поезжай с богом! Не тужи обо мне. Сначала только разве скучно будет тебе, бедному, а там и позабудешь.
Б О Р И С. Что обо мне-то толковать! Я вольная птица. Ты-то как? Что свекровь-то?
К А Т Е Р И Н А. Мучает меня, запирает. Всем говорит и мужу говорит: «Не верьте ей, она хитрая». Все и ходят за мной целый день и смеются мне прямо в глаза. На каждом слове всё тобой попрекают.
Б О Р И С. А муж-то?
К А Т Е Р И Н А. То ласков, то сердится, да пьёт всё. Да постыл он мне, постыл, ласка-то его мне хуже побоев.
Б О Р И С. Тяжело тебе, Катя?
К А Т Е Р И Н А. Уж так тяжело, так тяжело, что умереть легче!
Б О Р И С. Кто ж это знал, что нам за любовь нашу так мучиться с тобой! Лучше б бежать мне тогда!
К А Т Е Р И Н А. На беду я увидела тебя. Радости видела мало, а горя-то, горя-то что! Да еще впереди-то сколько! Ну, да что думать о том, что будет! Вот я теперь тебя видела, этого они у меня не отымут; а
Эскиз костюма Катерины к спектаклю «Гроза» Советского театра (Москва). 1936 г. Художник Н. Е. Айзенберг. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина
Б О Р И С. Что ты, что ты!
К А Т Е Р И Н А. Да нет, всё не то я говорю; не то я хотела сказать! Скучно мне было по тебе, вот что; ну, вот я тебя увидала...
Б О Р И С. Не застали б нас здесь!
К А Т Е Р И Н А. Постой, постой! Что-то я тебе хотела сказать! Вот забыла! Что-то нужно было сказать! В голове-то всё путается, не вспомню ничего.
Б О Р И С. Время мне, Катя!
К А Т Е Р И Н А. Погоди, погоди!
Б О Р И С. Ну, что же ты сказать-то хотела?
К А Т Е Р И Н А. Сейчас скажу. (Подумав.) Да! Поедешь ты дорогой, ни одного ты нищего так не пропускай, всякому подай, да прикажи, чтоб молились за мою грешную душу.
Эскиз костюма Катерины. 1950-е гг. Художник В. В. Попов. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
К А Т Е Р И Н А. Постой, постой! Дай мне поглядеть на тебя в последний раз. (Смотрит ему в глаза.) Ну, будет с меня! Теперь бог с тобой, поезжай. Ступай, скорее ступай!
Б О Р И С (отходит несколько шагов и останавливается). Катя, нехорошо что-то! Не задумала ли ты чего? Измучусь я дорогой-то, думавши о тебе.
К А Т Е Р И Н А. Ничего, ничего! Поезжай с богом!
Борис хочет подойти к ней.
Не надо, не надо, довольно!
Б О Р И С (рыдая). Ну, бог с тобой! Только одного и надо у Бога просить, чтоб она умерла поскорее, чтобы ей не мучиться долго! Прощай! (Кланяется.)
К А Т Е Р И Н А. Прощай!
Борис уходит. Катерина провожает его глазами и стоит несколько времени задумавшись.
Эскиз костюма Катерины к неосуществленной постановке спектакля «Гроза». 1990-е гг. Художник М. Б. Данилова. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
Эскиз декорации к неосуществленной постановке спектакля «Гроза» Малого театра (Москва). 1952 г. Художник А. Ф. Босулаев. Из фондов СПбГМТМИ.
Входят Кабанова, Кабанов, Кулигин и работник с фонарём.
Эскиз костюма Катерины к спектаклю «Гроза» Камерного театра (Москва). 1924 г. Художники В. А. Стенберг и Э. Г. Стенберг. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Эскиз декорации к спектаклю «Гроза» Ленинградского государственного театра им. Ленинского комсомола. 1951 г. Художник Г. Н. Мосеев. Из фондов СПбГМТМИ.
Кабанова, Кабанов и Кулигин.
К А Б А Н О В. Да это верно?
К У Л И Г И Н. Прямо на неё говорят.
К А Б А Н О В. Ну, слава богу, хоть живую видели-то.
К А Б А Н О В А. А ты уж испугался, расплакался! Есть о чём. Не беспокойся: еще долго нам с ней маяться будет.
К А Б А Н О В. Кто ж это знал, что она сюда пойдет! Место такое людное. Кому в голову придет здесь прятаться.
К А Б А Н О В А. Видишь, что она делает! Вот какое зелье! Как она характер-то свой хочет выдержать!
С разных сторон собирается народ с фонарями.
О Д И Н И З Н А Р О Д А. Что, нашли?
К А Б А Н О В А. То-то, что нет. Точно провалилась куда.
Н Е С К О Л Ь К О Г О Л О С О В. Эка притча! Вот оказия-то! И куда б ей деться!
О Д И Н И З Н А Р О Д А. Да найдётся!
Д Р У Г О Й. Как не найтись!
Т Р Е Т И Й. Гляди, сама придёт.
Эскиз костюма Кабанихи к спектаклю «Гроза» Малого театра (Москва). 1974 г. Художник В. Я. Левенталь. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
Голос за сценой: «Эй, лодку!»
К У Л И Г И Н (с берега). Кто кричит? Что там?
Голос: «Женщина в воду бросилась!»
Кулигин и за ним несколько человек убегают.
Те же без Кулигина.
Кабанова удерживает его за руку.
Маменька, пустите, смерть моя! Я её вытащу, а то так и сам... Что мне без неё!
К А Б А Н О В А. Не пущу, и не думай! Из-за неё да себя губить, стоит ли она того! Мало нам она страму-то наделала, еще что затеяла!
К А Б А Н О В. Пустите!
К А Б А Н О В А. Без тебя есть кому. Прокляну, коли пойдёшь.
К А Б А Н О В (падая на колени). Хоть взглянуть-то мне на неё!
К А Б А Н О В А. Вытащут: взглянешь.
К А Б А Н О В (встаёт, к народу). Что, голубчики, не видать ли чего?
1-й. Темно внизу-то, не видать ничего.
Шум за сценой.
2-й. Словно кричат что-то, да ничего не разберёшь.
1-й. Да это Кулигина голос.
2-й. Вон с фонарём по берегу ходят.
Эскиз костюма Кабанихи к спектаклю «Гроза» МХАТа. 1996 г. Художник В. Я. Левенталь. Из фондов Музея МХАТ.
1-й. Сюда идут. Вон и её несут.
Несколько народа возвращается.
О Д И Н И З В О З В Р А Т И В Ш И Х С Я. Молодец Кулигин! Тут близехонько в омуточке у берега; с огнём-то оно в воду-то далеко видно: он платье и увидал, и вытащил её.
К А Б А Н О В. Жива?
Д Р У Г О Й. Где уж жива! Высоко бросилась-то: тут обрыв, да, должно быть, на якорь попала, ушиблась, бедная! А точно, робяты, как живая! Только на виске маленькая ранка, и одна только, как есть одна, капелька крови.
Кабанов бросается бежать; навстречу ему Кулигин с народом несут Катерину.
Те же и Кулигин.
К А Б А Н О В (бросается к Катерине). Катя! Катя!
К А Б А Н О В А. Полно! Об ней и плакать-то грех!
К А Б А Н О В. Маменька, вы её погубили! Вы, вы, вы...
К А Б А Н О В А. Что ты? Аль себя не помнишь! Забыл, с кем говоришь!
К А Б А Н О В. Вы её погубили! Вы! Вы!
К А Б А Н О В А (сыну). Ну, я с тобой дома поговорю. (Низко кланяется народу.) Спасибо вам, люди добрые, за вашу услугу!
Все кланяются.
К А Б А Н О В. Хорошо тебе, Катя! А я-то зачем остался жить на свете да мучиться! (Падает на труп жены.)
Эскиз костюмов Тихона и Кабанихи к спектаклю «Гроза». 1938 г. Художник М. В. Беспалова. Из фондов Музея при Российской академии художеств.
Волга с высокого берега. 1887 г. Художник И. И. Левитан.
- Текст публикуется по изданию: Островский А. Н. Полное собрание сочинений и писем: в 18 т. / редкол. : И. А. Овчинина (гл. ред.) и др. Т. 2. Сочинения. 1855-1863. /ред. тома Ю. В. Лебедев, И. А. Овчинина, В. В. Тихомиров. Кострома: Костромаиздат, 2018. — С. 201 - 256.
- Портреты действующих лиц пьесы взяты из эскизов художника А. Я. Головина.
- Комментарии к тексту по материалам «Словаря к пьесам А. Н. Островского» Н. С. Ашукина, С. И. Ожегова, В. А. Филиппова (Москва: ВЕСТА, 1993. 248 с.).
«У сочинителя столько в запасе характеров, их странностей и поучительных для наблюдателя черт, что сцены постоянно интересны и любопытны».*
Вот описание одного из встреченных в этой поездке приволжских городов, оставленное в дневнике путешественником: «Подле собора общественный сад, продолжение которого составляет узенький бульвар, далеко притянутый к Волге по нарочно устроенной для этого насыпи. На конце бульвара сделана беседка. Вид из этой беседки вниз и вверх по Волге такой, какого мы еще не видели до сих пор»*. Ну чем не набережная города Калинова!
Идея же создания целого цикла драматических произведений под названием «Ночи на Волге», возникла у А. Н. Островского уже после Поволжской этнографической экспедиции 1856 года. «Гроза» является одной из пьес, входящих в этот не до конца осуществлённый литературный проект.
Драматург работает над пьесой летом 1859 года и заканчивает ее уже через несколько месяцев, в октябре этого же года. Ни одно из произведений Островского не вызвало в печати такой ожесточенной полемики, таких яростный споров, таких противоречивых трактовок образов героев драмы!
Журнал «Библиотека для чтения». 1860 г.
Титульный лист первого отдельного издания драмы «Гроза».
Одобрительные отзывы о «Грозе» на предмет представления её к Уваровской премии, написанные членами Императорской
академии наук, известными литераторами И. А. Гончаровым, П. А. Плетнёвым и А. Д. Галаховым*, а затем обширная статья Н. А. Добролюбова «Луч света в тёмном царстве»*, будто подводящая итог предшествовавшим оценкам драмы, прекратили активную полемику критиков. Для современников стало совершенно очевидно, что столь разные трактовки характеров персонажей свидетельствовали об обширном диапазоне художественных образов, созданных драматургом.
В 1860 году А. Н. Островский получил за пьесу «Гроза» Уваровскую премию, учреждённую в память о министре народного просвещения С. С. Уварове.
Впервые пьеса была опубликована в январском номере журнала «Библиотека для чтения» в 1860 году.* В том же году она вышла отдельным изданием.*
Цензор И. А. Нордстрем оставил благожелательный отклик о пьесе, и в своем рапорте, постарался смягчить трагический финал произведения, переведя пьесу в плоскость бытовой драмы с раскаявшейся главной героиней, которая не может вынести «бремя своей вины» и свой «проступок должна искупить ценой жизни». «Противного правилам цензуры ничего нет», — заключил доклад цензор и внес в текст произведения лишь небольшие правки красным цензорским карандашом.
Однако в приватной беседе с Островским он выказал сомнения в благонадежности пьесы, заподозрив в Кабанихе иносказательно выведенного на сцену… покойного государя Николая I. Островский переубеждал цензора, не находя возможным поступиться образом деспотичной Марфы Игнатьевны.
— Да не могу же я у своего сына ногу отрезать.
— Ну оба в ответе будем, и вы, и я!,— вздохнул цензор.*
31 октября 1859 года «Гроза» была разрешена драматической цензурой для постановки на сцене.
Лист суфлерского экземпляра пьесы 1859 г. Из фондов СПбГТБ.
«Успех "Грозы" был большой и, Островского, с особой любовью относившегося к этой пьесе, он очень
радовал. Надоедало только ему приставанье тогдашней
публики, интересовавшейся знать, почему пьеса названа
"Грозою" — потому ли, что в ней изображена гроза, или
это намек на что-нибудь».*
«Сцена ночного свидания Кудряша — Горбунова с Варварой — Левкеевой — была проведена ими с такой жизненной правдой и эстетическим чутьем, что заставляла совершенно забывать, что находишься в театре, а не притаился сам теплою весеннею ночью на нависшем над Волгою берегу в густой листве, в которой свистит и щелкает настоящий соловей».*
Л. П. Никулина-Косицкая. 1860-е гг. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Для актрисы эта роль стала вершиной творчества, вероятно ещё и потому, что она приняла невольное участие в создание образа главной героини. Монологи Катерины были написаны автором под влиянием устных рассказов Любови Павловны о своем детстве, проведенном на Волге, своих переживаниях, мечтаниях. После смерти Никулиной-Косицкой будут изданы её «Записки», где станет совершенно очевидно сходство характера и души героини с Катериной Островского.
Искренность актрисы завораживала публику. В последнем акте, в сцене прощания с Борисом, с нею плакали все зрители, включая ожидающую за кулисами своего выхода на сцену Рыкалову-Кабаниху. «Сам Бог создал вас для этой роли!», — воскликнул потрясенный её игрой автор.*
С Любовью Павловной у Островского сложились очень непростые романтические отношения. «Мы с тобой целую трагедию напишем нашими письмами», — предрекала она в одном из писем к драматургу.* Так и произошло: личная история отношений безусловно отразилась и в написанной Островским драме.
Выделяли современники и игру Сергея Васильевича Васильева. Так, писатель Д. А. Коропчевский вспоминал, что артист изображал Тихона «глубоко драматической личностью». «Он был забит и обезличен, но и мысль и чувство в нем были только заглушены, а не убиты. Он внушал сожаление к себе, превышавшее даже симпатию зрителя к Катерине <...> На него страшно было смотреть, когда он, переживая смертельную муку, вырывался из рук матери. Не столько словами, сколько жестами, мимикой, он и боролся с матерью, и умолял ее отпустить его. Последний крик его: "Маменька! вы её погубили!" — был ужасен; он потрясал и потом долго преследовал зрителя».*
Н. В. Рыкалова в роли Кабанихи. 1859 г. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
Афиша премьерного спектакля Малого театра (Москва). 1859 г. Из фондов СПбГМТМИ.
Спектакль имел громадный успех. Рыкалова вспоминала позже: «Зрительный зал, конечно, полон, успех пьесы определился после моего ухода со сцены в первом же акте, раздались шумные аплодисменты, которые к концу пьесы превратились в сплошной триумф как по адресу автора, так и по отношению к исполнителям. И нужно отдать справедливость — пьесу разыгрывали "на ура"».*
Остальные роли исполнили: Борис — И. Е. Чернышев, Варвара — Е. В. Бороздина, Кулигин — В. И. Дмитревский, Кудряш — В. Д. Ленский, Шапкин — А. А. Кремлев, Феклуша — С. П. Акимова, Глаша — Е. Г. Рябова, Барыня — Л. П. Златопольская.
И. Ф. Горбунов в роли Кудряша, Е. М. Левкеева в роли Варвары в спектакле «Гроза» Александринского театра. 1859 г. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Ф. А. Снеткова в роли Катерины в спектакле «Гроза» Александринского театра. 1859 г. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Как писал П. Боборыкин для зрителей, впервые увидевших спектакль, образ Катерины слился навсегда именно с этой актрисой. «Натура Катерины страстно сдержанная, с налетом наивной религиозности, поэтически чувственная, склонная к уколам совести, к трагическим позывам раскаяния — нашла в Снетковой особенно чуткую толковательницу. Все в ней подходило к такому психическому типу: тон, характер красоты, что-то угнетенно-порывистое и таинственное, под чем чувствовался огонь страсти. Это и заставляло мириться с отсутствием разных чисто бытовых черт в говоре и жестах».*
В 1909 году корреспондент газеты «Обозрение театров» взял интервью у первой исполнительницы роли Катерины. «Как я играла? Да разве можно на это ответить? Знаю только, что любила я эту роль, особенно последний акт! В нем я жила! Иногда я вспоминаю, как я играла. Выпадали такие дни, что охватывала тоска по сцене. Я запиралась и говорила свои любимые роли. Конечно, чаще всего роль Катерины», — вспоминала пожилая актриса.*
Оперы и балеты
Премьера оперы состоялась 30 октября 1867 г. одновременно на сцене Большого театра в Москве и Мариинского театра в Санкт-Петербурге.
Премьера оперы состоялась 23 ноября 1921 г в Национальном театре г. Брно.
Пятое действие оперы впервые прозвучало в камерном концерте декады советской музыки 25 декабря 1940 г. в зале Ленинградской консерватории.
Эскиз декорации к опере. 1978 г. Художник Н. Н. Золотарев. Из фондов Музейно-выставочного центра «РОСИЗО».
Опера В. Н. Трамбицкого в 5 действиях и 6 картинах. Либретто И. И. Келлера.
Премьера оперы состоялась 3 апреля 1943 г. в Свердловском театре оперы и балета им. А. В. Луначарского.
Премьера оперы состоялась в феврале 1952 в Театре Ла Скала (Милан).
Работа над оперой велась с 1940 года. Премьера состоялась 17 апреля 1956 года в Доме актера (Москва) в концертном исполнении силами Ансамбля советской оперы ВТО.
Эскиз декорации к опере Куйбышевского театра оперы и балета. 1972 г. Художник М. А. Виноградов. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
Опера В. В. Пушкова в 4 действиях. Либретто композитора.
В концертном исполнении опера прозвучала в январе 1970 г. в Концертном зале Дома Союзов (Москва). В 1972 г. состоялось театральное исполнение оперы в Куйбышевском театре оперы и балета.
Премьера балета состоялась 29 марта 1982 в постановке труппы «Хореографические миниатюры» (Ленинград).
Премьера балета состоялась 13 декабря 2017 г. на сцене Дома танца «Каннон Данс» (Санкт-Петербург).
Фильмы и телеспектакли
Режиссер — Кай Ганзен; Художник — Чеслав Сабинский.
Марфа Игнатьевна Кабанова — Лидия Сычева; Борис Григорьевич — Борис Пясецкий; Катерина — Вера Пашенная.
Режиссер — Владимир Петров; Композитор — Владимир Щербачёв; Оператор — Вячеслав Горданов; Художник — Николай Суворов.
Кабанова — Варвара Массалитова; Дикой — Михаил Тарханов; Борис — Михаил Царёв; Тихон — Иван Чувалёв; Катерина — Алла Тарасова; Варвара — Ирина Зарубина; Кудряш — Михаил Жаров, Феклуша — Екатерина Корчагина-Александровская, Приказчик — Степан Крылов.
СМОТРЕТЬ (оригинальная версия)
СМОТРЕТЬ (цветная версия)
Режиссеры: Феликс Глямшин, Борис Бабочкин; Художники: Юрий Углов, Валерий Левенталь.
Кабанова — Ольга Харькова; Дикой — Борис Телегин; Борис — Владимир Сафронов; Тихон — Сергей Еремеев, Катерина — Людмила Щербинина, Варвара — Тамара Торчинская; Кулигин — Аркадий Смирнов, Кудряш — Борис Клюев, Феклуша — Елена Рубцова, Барыня — Елена Гоголева, Шапкин — Олег Мартьянов.
Режиссер — Григорий Константинопольский; Композиторы — Иван Макаревич, Григорий Константинопольский, Александр Соколов; Художники: Наталия Туровникова, Дмитрий Ивлев, Полина Соколова.
Марфа Игнатьевна Кабанова, владелица ресторана — Виктория Толстоганова; Савёл Прокофьевич Дикой, мэр города Калинова — Алексей Макаров; Борис Григорьевич, племянник Дикого —Сергей Городничий; Тихон Иванович Кабанов, начальник охраны ресторана — Василий Буткевич; Катерина Кабанова, жена Тихона, официантка ресторана — Любовь Аксенова; Варвара, сестра Тихона, официантка ресторана — Дарья Каширина; Кулигин — Иван Макаревич, Ваня Кудряш, водитель Дикого — Александр Кузнецов; Феклуша — Мария Шалаева; Александра Пафнутьевна Барыня — Алиса Хазанова; Шапкин, приятель Кулигина и Кудряша — Никита Еленев; Глаша, служанка — Стася Венкова, Иван Кабанов, отец Тихона и Варвары — Михаил Ефремов.