Л Е С
Другая часть сада: направо беседка, налево садовая скамья, вдали, сквозь деревья, видно озеро. Лунная ночь.
Несчастливцев и Счастливцев.
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Поужинал.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Хорошо тебя, братец, накормили?
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Отлично. Умный человек, Геннадий Демьяныч, нигде не пропадёт.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Умный? Это ты про кого же?
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Про себя-с.
Эскиз декорации к спектаклю «Лес» Горьковского драматического театра. 1948 г. Художник К. И. Иванов. Из фондов Нижегородского историко-архитектурного музея-заповедника.
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Даже очень умный-с. Вот, во-первых, я ем с барского стола, я сказал, что так приучен у вас; а во-вторых, сошёлся с ключницей и по этому случаю, Геннадий Демьяныч, занял у неё денег, да ещё у меня бутылка наливки в уголку подле кровати, будто вакса.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Для первого дебюта недурно, Аркашка. Ты, брат, старайся, играй свою роль хорошенько!
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Я нынче счастлив, Аркадий; я сделал хорошее дело.
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Да-с, хорошее. А еще лучше, кабы эти деньги...
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Что?
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Ампоше*.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Я тебе такое «ампоше» задам!
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Сколько денег в руках было! Ах, Геннадий Демьяныч!
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Были, да сплыли.
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Зачем же вы их отдали?
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Ты помешался, Аркашка! Как зачем? Они не мои.
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Вот ещё важность! Сейчас «давай бог ноги»! В город, на тройку... покатили бы!., потом на пароход в Ярославль, туда-сюда, а там в Нижний на ярмарку!
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Удавить тебя, Аркашка, я так думаю, было бы и для тебя лучше, и для меня покойнее.
Эскиз костюма Несчастливцева к спектаклю «Лес» Казанского Молодежного театра. 1993 г. Художник О. С. Саваренская. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Какая роль, братец. Ну, что он такое? Мальчишка, больше ничего.
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Какая роль? Первый любовник-с.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Любовник? (Грозно.) Чей?
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Ха, ха, ха! Ну, Аркашка, у тебя не только фигура, а и душа холопская. Только ты будь осторожней, не болтай лишнего, за это вашего брата бьют.
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Ну да, бьют...
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. И очень больно.
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Как же не бить! (Отходит к кустам.) Он-то любовника играет, а вы-то... (из-за куста) простака.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В (наступая). Я простака? Я?
С Ч А С Т Л И В Ц Е В (перебегая на другую сторону). Над которым смеются.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В (наступая). Надо мной смеются? Кто? кто? Говори, несчастный!
С Ч А С Т Л И В Ц Е В (отступая). Да будет вам пугатьто! Я убегу... Чем же я виноват, я сам слышал, своими ушами.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Да кто? Проклятие!
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Тетенька с Булановым.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В (хватаясь за голову). О!
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Дураком называли. (Прячется за куст.)
Эскиз костюма Счастливцева к спектаклю «Лес» Казанского Молодежного театра. 1993 г. Художник О. С. Саваренская. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Были деньги, да взять не сумели: по усам текло, да в рот не попало. А еще меня в товарищи звали! Коли товарищи, так все пополам, — тут и моя часть была.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Да ведь я тебя в товарищи-то не на разбой звал.
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Подайте мою часть, подайте!
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Аркашка! Ты пьян, что ли?
Эскиз декорации к спектаклю «Лес». 1949 г. Художник П. Б. Ламбин. Из фондов СПбГМТМИ.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Нет, убить, убить, и кончено дело! И разговаривать нечего!
С Ч А С Т Л И В Ц Е В (отступая). Ну, да как не убить! (Из-за куста.) Руки коротки! (Убегает.)
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Он солгал, бесстыдно солгал. О, как гнусен может быть человек! Но если... Пусть лучше он лжет, чем говорит правду! Я только прибью его... Но если моя благочестивая тетушка, этот образец кротости и смирения... О, я тогда заговорю с ней по-своему. Посмеяться над чувством, над теплыми слезами артиста! Нет, такой обиды не прощает Несчастливцев! (Уходит.)
Входит Карп.
К А Р П. Поужинали; барыня в спальню ушла, можно и отдохнуть. (Садится на скамью.)
Входит Улита и осматривается.
Погулять вышли?
У Л И Т А. Да, Карп Савельич. Ночь уж очень...
К А Р П. Действительно... располагает... Что ж, погуляйте! И то сказать, живой человек, а живой о живом и думает.
У Л И Т А. Вы это про что же?
К А Р П. Хоть бы про вас.
У Л И Т А. В каких смыслах?
К А Р П. Сами можете понять.
У Л И Т А. Нет, однако?
К А Р П. Да мне что! Как хотите! Я вам не муж!
У Л И Т А. Это даже очень глупо, что вы говорите.
К А Р П. Уж это как вам будет угодно.
У Л И Т А. Не понимаю, как люди завсегда во всем только дурное видят.
К А Р П. Ничего я ни дурного, ни хорошего не вижу; а только что удивительно...
У Л И Т А. Что удивительно?
К А Р П. При ваших таких летах...
У Л И Т А. Каких таких? Вы на моих крестинах не были. Нечего вам говорить-то, я вижу.
Эскиз костюмов Карпа и Улиты к спектаклю «Лес» Кинешемского драматического театра имени А. Н. Островского. 1982 г. Художник Ю. Ф. Виноградов. Из фондов Кинешемского художественно-исторического музея.
У Л И Т А. Сидите тут, как филин, да прибираете, что в голову придет.
К А Р П. Стало быть, я вам здесь мешаю?
У Л И Т А. Это к чему ещё? Напрасно вы так обо мне понимаете!
Входит Счастливцев.
Карп, Улита, Счастливцев.
У Л И Т А. Милости просим!
К А Р П. Ваш спит?
У Л И Т А. Вы долго у нас прогостите?
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Что нам здесь делать!
К А Р П. А следовало бы. Порядок другой: вот давеча Иван Петров сейчас деньги отдал.
У Л И Т А. Конечно, мужчина.
К А Р П. А барыне где же! Добрые люди прикупают, а мы всё продаем. Что одного лесу продано, что прочего! Набьёт барыня полну коробку деньгами и держит их, и гроша никто не выпросит; а тут вдруг и полетят тысячи, и полетят.
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Разве летают?
К А Р П. Летают.
У Л И Т А. Все бедным да родственникам.
С Ч А С Т Л И В Ц Е В (не слушая). Вот бы поймать.
К А Р П. Да и ловят.
У Л И Т А. Все бедным да родственникам.
К А Р П. Как не родственникам!
У Л И Т А. А кому же, по-вашему?
К А Р П. Знаем мы, кому.
Эскиз костюма Улиты к спектаклю «Лес» Казанского Молодежного театра. 1993 г. Художник О. С. Саваренская. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
К А Р П. Что его стыдиться! Он наш брат, стало быть, чего же...
У Л И Т А. Кажется, уж про нас на всю губернию известно, об нашей примерной жизни.
К А Р П. Я про деревню и не говорю; вот разве что дальше будет. А в Петербурге, а в Москве?
У Л И Т А. Все-таки вы не должны барыню осуждать.
К А Р П. Да разве я осуждаю! Барыня добрая, служить нам хорошо. А правду отчего не сказать? Я деньги-то на почту вожу, так мне верней знать, кому их посылают, родственникам или нет.
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Любопытный разговор.
У Л И Т А. Ничего любопытного нет. Что вы! Он всё сочиняет.
К А Р П. Доктору французу посылали? Итальянцу посылали? Топографу, что землю межует, посылали?
У Л И Т А. Ах, ах! Как это вам не стыдно!
К А Р П. Ну, что еще! Какой разговор! Я правду люблю. Однако же и спать. Ну вас! Счастливо оставаться!
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Прощайте, Осётр Савельич!
К А Р П. Уж ты мне, балагур! (Уходит.)
Эскиз костюма Счастливцева к спектаклю «Лес» Казанского Молодежного театра. 1993 г. Художник О. С. Саваренская. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
Счастливцев и Улита.
У Л И Т А. Пробовали наливочку? Не знаю, хороша ли; хотелось вам угодить, а уж, право, не знаю.
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Очень хороша, отличная; должно быть, вы сами её делаете.
У Л И Т А. Я слова эти ваши не иначе как в шутку принимаю. Хотите, я вам завтра к чаю сливок принесу?
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Сделайте одолжение, только от бешеной коровы.
У Л И Т А. Ах, я вас не понимаю.
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. То есть рому. Он так у нас называется.
У Л И Т А. Поищу.
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Поищите, если любите!..
У Л И Т А. Вот вы сказали: «если любите»! Знаете, что я вам скажу на это?
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Нет, не знаю.
У Л И Т А. Вы вот это слово сказали мне в насмешку. А вы нашу сестру не судите!
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. За что же, помилуйте! Я очень доволен.
Эскиз костюма Улиты к спектаклю «Лес» Малого театра (Москва). 1937 г. Художник А. М. Герасимов. Из фондов Музея Малого театра.
Эскиз декорации к 4 действию спектакля «Лес» Малого театра (Москва). 1921 г. Художник Д. Н. Кардовский. Из фондов Музея Малого театра.
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Бить меня идёт.
У Л И Т А. Ах, жалости какие!
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Я присяду, а вы меня загородите: авось не заметит. (Приседает.) Что, идёт, приближается?
У Л И Т А. Нет, назад пошёл; только так дико посмотрел. Какой у него взгляд! Ужасти просто; так тебя в дрожь...
С Ч А С Т Л И В Ц Е В (встает). Варвар!
У Л И Т А. Как же вы, мой милый, живете у такого барина?
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Да какой он мне барин! Я такой же, как и он. Ишь ломается, благо горло-то широко.
У Л И Т А. Что вы это говорите! У них барственность настоящая, врожденная. Этого отнять у них никак невозможно.
Зарисовка Е. П. Корчагиной-Александровской в роли Улиты и Б. А. Горин-Горяинова в роли Счастливцева в спектакле «Лес» Ленинградского государственного академического театра драмы (Госдрама). 1936 г. Художник Г. Н. Кузнецов. Из фондов СПбГМТМИ.
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Кто у него отнимает! Я говорю только, что мы с ним равные, оба актёры, он — Несчастливцев, я — Счастливцев, и оба пьяницы.
У Л И Т А. Актёры? Ах, что вы! Что вы!
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Больше десяти лет по России-то бродим, из театра в театр, как цыгане. Оттого он и не был у тётки, что стыдно глаза показать.
У Л И Т А. Ах, ужасти!
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Вот и теперь в Вологду пешком идёт с сумочкой. Нельзя ж ему без лакея показаться, он дворянин, ну и укланял меня. Так и обращайся хорошенько. Я ещё на провинции-то получше его считаюсь, нынче оралы-то не в моде.
У Л И Т А. Что только я слышу от вас!
Эскиз декорации к спектаклю «Лес» Бухарестского городского театра. 1950 г. Художник В. Зигфрид. Из фондов Государственного центрального музея современной истории России.
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Думает здесь попользоваться чем-нибудь от тётушки. Уж просил бы прямо на бедность; так, видишь, стыдно. Давеча оплошал, не удалось зажать деньги-то; вот теперь на меня за это бесится. Самой низкой души человек! В карты давеча играл с гимназистом, заманивал его. Уж я ушёл от них; обыграет его, думаю, отнимет деньги да ещё прибьет. Да так и будет; ему это не впервой! Он убьёт кого-нибудь, с ним в острог попадешь. Вся ухватка-то разбойничья, Пугачев живой.
У Л И Т А. Хорошо, что вы мне сказали. Прощайте!
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Адью, мон плезир.*
У Л И Т А (с испугом). Я уж пойду! Ах, страсти!
Эскиз декорации к спектаклю «Лес» Вышневолоцкого драматического театра. 1973 г. Художник Г. Г. Крутинский. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. А, испугалась! А я так все чертей играл, прыгал вот так по сцене. (Прыгает и кричит.) У! У!
У Л И Т А. Батюшки мои! Уж вы меня извините!
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Да что мне в тво`м извинении! Провалитесь вы и с усадьбой-то! Я вот убегу от вас. Будьте вы прокляты!
Улита убегает.
Ушёл бы сейчас, да боюсь; по деревне собак пропасть. Экой народ проклятый! Самим есть нечего, а собак развели. Да и лесом-то одному страшно. Придется в беседке переночевать; надо же туда идти, там библиотека и наливка осталась. А как сунешься? Он не спит еще, такой монолог прочитает! Пожалуй, вылетишь в окно, не хуже Фидлера. Пойду поброжу по саду, хоть георгины все переломаю, все-таки легче. (Уходит.)
Пётр робко крадется в тени кустов и осматривается.
Петр, потом Аксюша.
П Ё Т Р. Ну, кажись, все в доме спать полегли. Только этот бессчастный путается. Ну, да ему полтину серебра пожертвовать, так он отца родного продаст. Ночь-то очень светла, может, Аксюша не выйдет совсем, побоится, чтобы не увидали. А как нужно-то! Уж последний бы раз повидались, да и кончено дело. Эх ты, подневольная жизнь! Дрожит сердце, как овечий хвост, да и шабаш! Ничего с собой не сделаешь: и руки и ноги трясутся. Воровать легче! Приди в чужой дом повидаться с девушкой, не в пример тебя хуже вора сочтут. Эка эта любовь! Вон тятенька говорит, что это баловство одно, на год, на два, говорит, это занятие, не больше, а там сейчас насчёт капиталу. Дожидайся, когда она пройдёт, а пока что муки-то примешь. Никак, идет? И то.
Входит Аксюша; увидав Петра, подбегает к нему.
П Ё Т Р. Давно уж тут путаюсь. Здравствуй! Жива ли покуда? (Целует её.)
А К С Ю Ш А. Видишь, что жива. Ну, говори скорей! Некогда ведь, того гляди хватятся.
П Ё Т Р. С тятенькой у нас опять разговор был.
А К С Ю Ш А. Ну, что ж он? Говори скорей! Душа мрёт.
П Ё Т Р. Подаётся. Час ругал по обнаковению. Потом: «За тебя, говорит, дурака, видно невесту с приданым не найдёшь! Хоть бы две тысячи за тебя дали, и то бы ладно». Слышишь?
П Ё Т Р. Надо доставать.
А К С Ю Ш А. У Раисы Павловны не выпросишь; нечего и унижаться.
П Ё Т Р. А ты у братца попроси, у Геннадия Демьяныча!
А К С Ю Ш А. Ай, что ты! Страшно, да и стыд-то какой!
П Ё Т Р. Да ведь уж ау, брат! До самого нельзя вплоть приходит.*
А К С Ю Ш А. Надо ведь ему будет признаться во всем.
П Ё Т Р. Ну так что ж! И признайся! Он свой человек. От него нам уж последнее решение выйдет.
А К С Ю Ш А. Да, уж последнее.
Эскиз декорации к спектаклю «Лес» Ленинградского государственного академического театра драмы (Госдрама). 1936 г. Художник А. И. Константиновский. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
П Ё Т Р. А ведь кто его знает! На грех мастера нет. Он с виду-то барин добрый. Да ты поскорей, завтра же чем свет; а в полдень мы с тятенькой придем, ты мне скажешь.
А К С Ю Ш А. Хорошо, хорошо.
П Ё Т Р. Только ты долго этого разговору не тяни; а так и так, мол, до зарезу мне; вот и конец. Либо пан, либо пропал.
А К С Ю Ш А. Да, да, разумеется. До стыда ли тут когда...
П Ё Т Р. Что «когда»?
А К С Ю Ш А. Когда смерть приходит.
П Ё Т Р. Ну полно, что ты?
А К С Ю Ш А. Вот что, Петя! Мне все пусто как-то вот здесь.
П Ё Т Р. С чего же?
Эскиз декорации к спектаклю «Лес» Ленинградского театра драмы им. А. С. Пушкина. 1948 г. Художник А. И. Константиновский. Из фондов Александринского театра.
А К С Ю Ш А. Я не могу тебе сказать, с чего, я неученая. А пусто, вот и всё. По-своему я так думаю, что с детства меня грызет горе да тоска; вот, должно быть, подле сердца-то у меня и выело, вот и пусто. Да все я одна; у другой мать есть, бабушка, ну хоть нянька или подруга; все-таки есть с кем слово сказать о жизни своей, а мне не с кем, — вот у меня всё и копится. Плакать я не плачу, слез у меня нет, и тоски большой нет, а вот, говорю я тебе, пусто тут, у сердца. А в голове всё дума. Думаю, думаю.
П Ё Т Р. А ты брось думать! Задумаешься — беда!
П Ё Т Р. Какая вода?
А К С Ю Ш А. Да вот что, милый ты мой, всё меня в воду тянет.
П Ё Т Р. Ой, что ты, перестань!
А К С Ю Ш А. Гуляю по саду, а сама все на озеро поглядываю. Уж я нарочно подальше от него хожу, а так меня и тянет, хоть взглянуть; а увижу издали, вода-то между дерев мелькнет, — так меня вдруг точно сила какая ухватит, да так и несет к нему. Так бы с разбегу и бросилась.
П Ё Т Р. Да с чего ж это с тобой грех такой?
А К С Ю Ш А. Сама не знаю. Вот как ты говорил вчера, так это у меня в уме-то и осталось. И дома-то я сижу, так все мне представляется, будто я на дно иду, и все вокруг меня зелено. И не то чтоб во мне отчаянность была, чтоб мне душу свою загубить хотелось — этого нет. Что ж, жить ещё можно. Можно скрыться на время, обмануть как-нибудь; ведь не убьют же меня, как приду; все-таки кормить станут и одевать, хоть плохо, станут.
П Ё Т Р. Ну, что уж за жизнь!
А К С Ю Ш А. А что ж жизнь? Я и прежде так жила!
Эскиз костюмов Аксюши и Петра к спектаклю «Лес» Кинешемского драматического театра имени А. Н. Островского. 1982 г. Художник Ю. Ф. Виноградов. Из фондов Кинешемского художественно-исторического музея
П Ё Т Р. Ведь так-то и собака живет, и кошка; а человеку-то, кажись, надо бы лучше.
Эскиз декорации к спектаклю «Лес» Оренбургского областного драматического театра имени М. Горького. 1940-е гг. Художник Д. Н. Фомичев. Из фондов Оренбургского областного музея изобразительных искусств.
А К С Ю Ш А. Ах, милый мой! Да я-то про что ж говорю? Все про то же. Что жить-то так можно, да только не стоит. И как это случилось со мной, не понимаю! Ведь уж мне не шестнадцать лет! Да и тогда я с рассудком была, а тут вдруг... Нужда да неволя уж очень душу сушили, ну и захотелось душе-то хоть немножко поиграть, хоть маленький праздничек себе дать. Вот, дурачок ты мой, сколько я из-за тебя горя терплю. (Обнимает его.)
П Ё Т Р. Ах ты горькая моя! И где это ты так любить научилась? И с чего это твоя ласка так душу разнимает, что ни мать, кажется, и никто на свете... Только уж ты, пожалуйста! Ведь мне что же? Уж и мне за тобой... не миновать, выходит.
П Ё Т Р. Нет, уж ты лучше подожди; хоть немного, да поживем в свою волю. Да что загодя и думать-то! Еще вот что твой братец скажет?
А К С Ю Ш А. Конечно, коли есть случай, зачем его обегать.
П Ё Т Р. Может, и выручит.
А К С Ю Ш А. Может быть. Ты никого не видал в саду?
П Ё Т Р. Геннадия Демьяныча камарден тут путался.
А К С Ю Ш А. Так ты ступай! Время уж.
П Ё Т Р. А ты, Аксюша, домой, чтоб... а то... и боже тебя охрани!
А К С Ю Ш А. Домой, домой, не бойся. Что мне за охота: у меня теперь всё-таки что-нибудь впереди есть.
П Ё Т Р. Ну, то-то же, смотри! (Целуются.) Я на тебя в надежде. (Уходит.)
Аксюша хочет идти домой, оборачивается и видит Несчастливцева, который выходит из беседки.
Эскиз костюма Аксюши к спектаклю «Лес» Малого театра (Москва). 1921 г. Художник Д. Н. Кардовский. Из фондов Музея Малого театра.
Аксюша, Несчастливцев, потом Счастливцев.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В (про себя). Женщина, прекрасная женщина. (Подходит к Аксюше.) Ты женщина или тень?
А К С Ю Ш А. Братец!
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. А! Я вижу, что ты женщина. А я желал бы теперь, в эту прекрасную ночь, побеседовать с загробными жителями.
А К С Ю Ш А. Братец!
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Много тайн, много страданий унесли они с собой в могилу. Душа моя мрачна, мне живых не надо. Мне нечего говорить с живыми! Мне нужно выходцев с того света! Прочь!
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Ты?
А К С Ю Ш А. Я. Я очень несчастна.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. О, если ты несчастна, поди ко мне, поди на грудь мою.
Аксюша прилегает к нему на грудь.
Я два раза тебе брат: брат по крови и брат по несчастию.
А К С Ю Ш А (опускаясь на колени). Братец, я виновата.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В (поднимая её). Нет, нет, не передо мной! Можешь ли ты быть виновата? Ты, такая юная, такая прекрасная? И перед кем же? Что я? Я отребие, обноски человечества.
А К С Ю Ш А. Я виновата передо всеми, перед собой! Я люблю...
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Дитя моё! Люби, кого хочешь. На то тебе бог дал сердце, чтоб любить.
А К С Ю Ш А. Ах, что вы говорите! Любить! Я люблю, не помня себя; но ведь мне нужно выйти за него замуж, нужно, нужно!
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. А кто ж тебе мешает?
А К С Ю Ш А. Люди мешают, люди, которые власть имеют.
Эскиз костюма Аксюши к спектаклю «Лес» Казанского Молодежного театра. 1993 г. Художник О. С. Саваренская. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. А ты их не слушай! Иди за того, кого любишь. И да будет над тобой мое благословение!
А К С Ю Ш А. Он не женится на мне без приданого, отец ему не позволяет. Нужно приданое, а у меня его нет.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Какой вздор! Счастье дороже денег.
А К С Ю Ш А. Мне нет счастья без денег.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. А много ль денег нужно?
А К С Ю Ш А. Две тысячи рублей.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Какие пустяки! Неужели Раиса Павловиа откажет тебе в такой малости?
А К С Ю Ш А. Откажет. Меня держат из милости, кормят из милости; смею ли я еще просить приданого! Корку хлеба дадут мне, а денег нет.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. И от такой ничтожной суммы зависит счастие девушки, счастие молодой души...
А К С Ю Ш А. Нет, не счастие, а жизнь.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Жизнь? Силы небесные! Так ли ты сказала?
А К С Ю Ш А. Так, братец.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Наконец, боже! Неужели я вижу женщину? И любовь твоя не простая прихоть? И ты готова на все жертвы?
А К С Ю Ш А. Много я жертв принесла этой любви; а жизнь моя так горька, так горька, что её и жалеть не стоит.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. И ты без страха?
А К С Ю Ш А. Без страха, хоть сейчас...
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В (простирает над ней руки). Ангелы божий, покройте её своими крылами!
Аксюша склоняет голову в молчании, сложа руки.
Короткая пауза.
Эскиз костюма Аксюши к спектаклю «Лес» Малого театра (Москва). 1937 г. Художник А. М. Герасимов. Из фондов Музея Малого театра.
А К С Ю Ш А. Братец, не сердитесь на меня! Не подумайте обо мне дурно! Мне так тяжко сказать вам...
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Говори, говори!
А К С Ю Ш А. Братец, не сочтите меня за обманщицу, за бедную родственницу-попрошайку! Братец, мы жили с маменькой очень бедно; я была ребенком, но я ни разу не поклонилась, ни разу не протянула руки богатым родственникам; я работала. Теперь, братец, только вас одного я прошу, и то ночью, благо не видно стыда на щеках моих: братец, вы богаты, одиноки, дайте мне счастье, дайте мне жизнь. (Становится на колени.)
Эскиз декорации к спектаклю «Лес» Ленинградского театра драмы им. А. С. Пушкина. 1948 г. Художник А. И. Константиновский. Из фондов Александринского театра.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В (поднимает ее, растроганный и с дрожью в голосе). Дитя моё! Дитя моё!
А К С Ю Ш А. Если б не страх стыда за мою грешную любовь, я бы никогда, никогда... Будьте мне отцом, я девушка добрая, честная. Я научу маленьких детей моих благословлять вас и молиться за вас.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. О, замолчи, замолчи! Я вырву все свои волосы. О, дитя мое! Я преступник! Я мог иметь деньги, мог помочь тебе, мог сделать тебя счастливой; и я промотал, прожил их беспутно; я их втоптал в грязь вместе с своей молодостью, с жизнью. И вот когда они нужны, их нет у меня. Если б я знал, если б я знал, я бы питался одним хлебом, я бы ходил в рубище и каждый рубль зашивал в это рубище. Мы пьём, шумим, представляем пошлые, фальшивые страсти, хвастаем своим кабачным геройством; а тут бедная сестра стоит между жизнью и смертью. Плачь, пьяница, плачь!
А К С Ю Ш А. Братец, братец!
Эскиз декорации к спектаклю «Лес» Ленинградского театра драмы им. А. С. Пушкина. 1948 г. Художник А. И. Константиновский. Из фондов Александринского театра.
А К С Ю Ш А (хватаясь за сердце). Ох, ох! Еще, еще горе! еще обман моему сердцу! За что же я себя обидела! И я, глупая, понадеялась! Разве я смею надеяться! Разве есть для меня надежда! Прощайте! (Отходит, шатаясь, потом быстрее и быстрее, и наконец бежит.)
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В (смотрит ей вслед). Куда она? Она бежит, бросает платок с себя, она у берега. Нет, нет, сестра! Тебе рано умирать! (Убегает.)
Входит Счастливцев.
С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Ну, убежал куда-то. Уж не топиться ли? Вот бы хорошо-то. Туда ему и дорога! Зайду в беседку, соберу свою библиотеку, и прощайте! Посижу в кустах до свету, и марш. Деньги есть; слава богу, занял-таки, удалось наконец. Хороший это способ доставать деньги; да все как-то мне несчастливилось до сих пор, такой мнительный народ стал. Ну, теперь доберусь до какого-нибудь театра. (Уходит в беседку.)
Выходит Несчастливцев, поддерживая Аксюшу, которая едва идёт.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Нет, нет, дитя моё! Как ни велико твое горе, а умереть тебе я не дам. Тебе надо жить, ты ещё так молода! Тебя заело горе, надоела тебе молодая жизнь? Забудь это горе, брось эту жизнь! Начнем новую, сестра, для славы, для искусства.
А К С Ю Ш А. Я ничего не знаю, ничего не чувствую, я мертвая. Отдохнуть мне.
Эскиз декорации к спектаклю «Лес» МХАТа им. М. Горького. 1993 г. Художник В. Г. Серебровский. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В (сажая ее на скамью). Ты ничего не знаешь? Нет, дитя моё, ты знаешь больше других; ты знаешь бури, знаешь страсти — и довольно!
А К С Ю Ш А. Делайте что хотите. У меня впереди ничего нет. Куда вы меня зовёте, зачем вы меня зовёте, что там — я не знаю. Хуже не будет.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. И там есть горе, дитя мое; но зато есть и радости, которых другие люди не знают. Зачем же даром изнашивать свою душу! Кто здесь откликнется на твое богатое чувство? Кто оценит эти перлы, эти брильянты слез? Кто, кроме меня? А там... О! Если половину этих сокровищ ты бросишь публике, театр развалится от рукоплесканий. Тебя засыплют цветами, подарками. Здесь на твои рыдания, на твои стоны нет ответа; а там за одну слезу твою заплачет тысяча глаз. Эх, сестрёнка! Посмотри на меня. Я нищий, жалкий бродяга, а на сцене я принц. Живу его жизнью, мучусь его думами, плачу его слезами над бедною Офелией и люблю ее, как сорок тысяч братьев любить не могут.* А ты! Ты молода, прекрасна, у тебя огонь в глазах, музыка в разговоре, красота в движениях. Ты выйдешь на сцену королевой и сойдешь со сцены королевой, так и останешься.
А К С Ю Ш А. Я убита, братец, убита.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Ты оживешь, сестра, первые звуки оркестра воскресят тебя.
А К С Ю Ш А. А Петя?
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Сестра, ты женщина, а женщины забывают скоро. Ты забудешь его, как забывают все свою первую любовь. Много молодых красавцев, много богачей будут ловить каждый твой взгляд, каждое твое слово.
А К С Ю Ш А (качая головой.) Это нехорошо.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Тем лучше, дитя мое; тем больше чести для тебя. Ты брось, оттолкни с презрением золото богача и полюби бедного артиста. Решайся, дитя мое!
А К С Ю Ш А. Как вам угодно. Я готова на всё.
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Ты будешь моею гордостью, моею славой. А я буду тебе отцом, дитя моё, буду твоей нянькой, твоей горничной. Пойдем ко мне! В такую ночь грешно спать. У меня есть несколько ролей, я тебе почитаю. Эту ночь я отдаю тебе, в эту ночь я посвящаю тебя в актрисы.
Эскиз костюма Аксюши к спектаклю «Лес» Казанского Молодежного театра. 1993 г. Художник О. С. Саваренская. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
А К С Ю Ш А. Пойдёмте! (Идут к беседке, навстречу им Счастливцев с узлом.)
Н Е С Ч А С Т Л И В Ц Е В. Стой, беглец! Я великодушен, я тебя прощаю. Торжествуй, Аркашка! У нас есть актриса; мы с тобой объедем все театры и увидим всю Россию.
Уходят в беседку.
Выходят Гурмыжская и Улита.
Гурмыжская и Улита.
Г У Р М Ы Ж С К А Я. Ты говорила ему?
У Л И Т А. Как же, сударыня, говорила и очень политично* говорила. Барыня, говорю, не почивают, потому погода необнаковенная; гуляют они по саду, и даже, может, скучают, так как одни, не с кем им время провести. А вы лежите да нежитесь, какой же вы кавалер после всего этого. Он сейчас вскочил и стал одеваться.
Г У Р М Ы Ж С К А Я. Ну, хорошо.
У Л И Т А. Да вот ещё, матушка–барыня, уж и не знаю, как вам доложить.
Г У Р М Ы Ж С К А Я. Говори, что такое!
У Л И Т А. Барышня куда-то скрылась.
Г У Р М Ы Ж С К А Я. Ушла?
У Л И Т А. В комнате нет, и постель не смята.
Г У Р М Ы Ж С К А Я. И прекрасно.
У Л И Т А. Как же, матушка барыня?
Г У Р М Ы Ж С К А Я. Да так же. Я очень рада. Она мне уж давно надоела, я все не знала только, как её выжить из дома. А теперь вот и причина есть; что мне её жалеть, когда она сама себя не жалеет. Я говорила, что она его не стоит.
У Л И Т А. Не стоит, не стоит... Далеко ей! Уж и я немало дивилась, как этакому красавцу милому да такая...
Г У Р М Ы Ж С К А Я. Ну, это не твоё дело!
Эскиз костюма Гурмыжской к спектаклю «Лес» Казанского Молодежного театра. 1993 г. Художник О. С. Саваренская. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
Г У Р М Ы Ж С К А Я. Сколько раз тебе приказано, чтоб ты таких глупых слов не говорила. Я сама женщина нервная. Ты всегда меня прежде напугаешь до истерики, а потом скажешь какие-нибудь пустяки.
Эскиз декорации к 3 действию спектакля «Лес» Малого театра (Москва). 1972 г. Художник В. Ф. Рындин. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
У Л И Т А. Пустяки, матушка барыня, пустяки, не извольте беспокоиться! Насчет Геннадия Демьяныча.
Г У Р М Ы Ж С К А Я. Что же?
У Л И Т А. Да ведь он вас обманул; он не барин, а актёр, и родовую свою фамилию нарушил, теперь Несчастливцев прозывается. И не столько на театре они, а больше все будто пьянством. И одежонка-то вся тут, что на нём, уж я это доподлинно знаю; и пришли сюда пешком с котомочкой.
Г У Р М Ы Ж С К А Я. Так он Несчастливцев; слыхала, слыхала. Ну, это ещё лучше.
У Л И Т А. И человек-то его тоже актёр, только, матушка барыня, и из актёров-то он самый каторжный, как есть одних чертей представляет.
Г У Р М Ы Ж С К А Я. Тем лучше, тем лучше! Как все это ловко для меня устроилось.
У Л И Т А. Да чем же, матушка–барыня, хорошо?
Г У Р М Ы Ж С К А Я. А тем, что завтра же утром их здесь не будет. У меня не гостиница, не трактир для таких господ.
У Л И Т А. Истинно, матушка барыня. Пожалуйте ручку. (Тихо.) Алексей Сергеич идут. (Отходя.) Уж вот, можно сказать, картинка, а не барин. (Уходит.)
Входит Буланов.
Эскиз костюма Улиты к спектаклю «Лес» Казанского Молодежного театра. 1993 г. Художник О. С. Саваренская. Из фондов Музея-заповедника А. Н. Островского «Щелыково».
Гурмыжская и Буланов.
Б У Л А Н О В (торопливо поправляясь). Что же вы, Раиса Павловна, мне прежде не приказали? Вы бы мне сказали-с.
Г У Р М Ы Ж С К А Я. Что?
Б У Л А Н О В. Что вы любите гулять по ночам-с.
Г У Р М Ы Ж С К А Я. Да тебе-то что ж за дело! Я люблю природу, а ты, может быть, не любишь?
Г У Р М Ы Ж С К А Я. А тебе не скучно в такую ночь? Тебя не трогает ни луна, ни этот воздух, ни эта свежесть? Посмотри, как блестит озеро, какие тени от деревьев! Ты холоден ко всему?
Б У Л А Н О В. Нет-с, как холоден! Я только не знаю, что вам угодно-с, как для вас приятнее.
Г У Р М Ы Ж С К А Я. А, мой милый, ты хочешь играть наверное?
Б У Л А Н О В. Я бы, кажется, бог знает что дал, только б узнать, что вы любите! Я бы уж так и старался.
Г У Р М Ы Ж С К А Я. Ну, а как ты думаешь, что я люблю? Это любопытно будет тебя послушать.
Б У Л А Н О В. Луну-с.
Г У Р М Ы Ж С К А Я. Какой он простодушный! Ах, милый мой, я луну любила, да это уж давно прошло; мне не шестнадцать лет.
Б У Л А Н О В (подумав). Родственников-с?
Г У Р М Ы Ж С К А Я. Ха-ха-ха! Прошу покорно! Он уморит меня со смеху! Ах, простота! (Смеётся.) Как это мило: «родственников»!
Б У Л А Н О В. Виноват-с!
Г У Р М Ы Ж С К А Я. Говори, говори! Я приказываю!
Эскиз костюма Гурмыжской к спектаклю «Лес» Малого театра (Москва). 1937 г. Художник А. М. Герасимов. Из фондов Музея Малого театра.
Б У Л А Н О В. Не знаю-с.
Г У Р М Ы Ж С К А Я. Тебя, дурак! Тебя!
Б У Л А Н О В. Да-с... Я и сам думал, да не смел-с. Давно бы вы-с... а то что я здесь так сколько времени... Вот так-то лучше, Раисонька! Давно бы ты... (Обнимает Гурмыжскую и хочет поцеловать.)
Эскиз декорации к спектаклю «Лес» Малого театра (Москва). 1974 г. Художник А. П. Васильев. Из фондов ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.
Г У Р М Ы Ж С К А Я (отталкивая его). Что ты, с ума сошёл? Пошёл прочь. Ты неуч, негодяй, мальчишка! (Уходит.)
Б У Л А Н О В. Что я сдуру-то наделал! Завтра же меня... отсюда... (Кричит вслед Гурмыжской.) Виноват-с! Завтра же меня в три шеи! Не слушает. (Кричит громче.) Виноват-с! Ничего знать не хочет. (Падает на скамейку.) Пропал, пропал, пропал!
